На этой простой лексеме рассмотрим как смысл слова соотносится с понятием хищной птицы определённого рода, не принадлежащего орлам или соколам. В качестве примера приведу ряд лексических соответствий только на основании артикуляции, не обращая какого-либо внимания на вокализацию. После этого подбор соответствующей лексики будет зависеть напрямую от четырёхчастного консонантного корня с корневищем согласных {стрб} и иже с ним.
По той причине, по которой самолёты ассоциируются с «железными птицами», проводится следующее семологически обоснованное отожествление, связанное с авиацией, а именно истребитель, функционал идеи которого привязывается к поражению или уничтожению наземных и воздушных целей, и относительно чего типологически обозначается как истребление. Откуда и название ястреба, однозначно указывающее на функцию хищных птиц, которые истребляют цель как свою добычу, именно теребят своих жертв. На этом фоне название другой птицы, стервятник, функционально не должно быть увязано с хищническим образом жизни, ведь единственные представители своего рода (лат. Neophron) в семействе ястребиных (Accipitridae) являются натуральными падальщиками. Отсюда и название этой птицы, которое будучи суффиксальным производным обычно возводится к старославянскому стьрва «падаль», и чьё происхождение этиологически обосновывается как то, что в биогеоценозе остаётся в результате хищнического истребления, а именно остервенения хищников. Заключённый в производном слове стервятник смысл раскрывается только лишь дословно в значении “поедающий стерву” и не раскрывается буквально просто по причине производного характера лексемы. Но последнее раскрывается в производящей основе слова стерва как ‘оторванное’ или дословно в значении “истрепленная плоть”. Следовательно, идея ястреба как хищника заключена в непроизводной основе слова как буквальный смысл того ‘кто теребит, отрывает’ и в дословном смысле тот “кто поедает жертву”. Насколько падаль уже не воспринимается как жертва, настолько тот же стервятник не воспринимается как хищник, оставаясь вторичным по отношению к нему. В охотничьей лексике термин стравливание означает спускать одно животное на другое, как правило, хищника на жертву.
Отсюда следует, что нахождение буквального значения в производных основах слов не имеет ровно никакого смысла, что также относится к сложносоставным словам. Но буквальное значение непроизводной основы, которое находится по признаку, функционально получает самый примитивный смысл, обобщающий названия вещей, и под которым буквально понимается то всё, что только может быть осмыслено лишь исходя из признака. Именно такое упрощённое значение оказывается сутью всех вещей, которые и получают соответствующие названия. Условно говоря «стерва» в самый ранний период развития слова потенциально может означать всё что угодно, что только бы подходило под свой признак, — и это не только животная плоть, но и растительные плоды либо старые вещи как минимум. Что это так подсказывает наличие такого же значения для женщины «стервы», как оторвы, то есть безнравственной или аморальной. Сравнительно с буквальным дословное значение непроизводной, находимое как правило уже по корневому слогу, функционально получает близкий к нативному смысл, как конкретизирующему иное название вещи, и под которым дословно понимается только то, что может быть осмыслено лишь исходя из корня. И такое уточнение значения становится уже сущностью всяк называемой вещи. Условно говоря, та же «стерва» на поздней стадии развития смысла обозначает отнюдь не земные плоды и не ветошь с лохмотьями, но животную, конкретно трупную плоть, как максиму. Что это так и не иначе подсказывает наличие такого же значения для «стервы» как безнравственной женщины или аморальной в плане сексуальной гигиены, именно истрёпанной. Не случайна и контаминация форм словарных значений для слова стерва, как «падаль» в одном случае и «падшая» в другом. И последнее, на что хотелось бы обратить своё внимание, это принципиальное соответствие по типологии обозначающих буквального и дословного значений с обозначающим функции как семологически тождественной лексики. Так как во-первых, данное слово отмечено признаком ||тр||, типичным обозначающим функции, трение, однотипными обозначающими как буквального ‘оторва’, так и дословного “изодранная плоть” значения. И во-вторых, обе лексемы, стерва и ястреб, отмечены корневищем согласных с пересогласовкой, {стрв}<>{стрб}, типичной функцией остервенения или истребления и однотипными в каждом случае обозначающими буквального и дословного значений. Наличие же иных корневых согласных окромя консонантного признака уточняет мотивационную составляющую и расширяет этиологическую базу для производящих основ. По всей видимости, смысл заключённый в буквальном и дословном значении слов представляется первичным мыслительным процессом, иначе бессознательным, то есть мыслеобразом, предшествующим именаречению, когда неназванную по имени вещь предвосхищает объективный образ мыслей.
