В исторической литературе Средних веков содержатся сведения об одержимых бешенством воинах, не признававших ни доспехов, ни щитов, и одевавшихся в звериные шкуры. Перед смертельной схваткой и в сражении они уподоблялись образу убитого ими дикого зверя, проявляя неистовое рвение в бою, животную прыть, нечеловеческое усилие. Символом их боевого оружия стала секира, как обоюдоострый топор.
В научной и популярной литературе за ними закрепилось общее наименование берсерков, известное в древнеисландских сказаниях как berserkr — одержимый воин, berserksgangr — «состояние берсерка», свойственное одержимому воину, которое можно описать как звериное буйство, дикая ярость и боевое безумие. В письменных источниках других народов, таких как шведов, норвежцев, датчан, немцев, оно упоминается не раньше чем с XVI века. А все дошедшие сведения о так называемых «berserkir», растиражированные в массовой культуре, восходят к одному единственному источнику, — хвалебной песне IX века и под условным названием «Морской бой при Хаврсфьёрде», авторство которой приписывается некоему Торбьёрну Хорнклови, скальду, жившему при дворе конунга Харальда Прекрасноволосого (ок. 852-933 г.г.), где в части 8-й строфы драпы сказано:
grenioðo berserkir
guðr var þeim a siɴom
emiaðo úlfheðnar
ok ísarn glumdo.Рычали берсерки,
кончалась битва,
завывали волчьи шкуры,
потрясая железом.
К письменному источнику XIII века, — «Саге об Инглингах» в «Круге земном» Снорри Стурлусона (1178-1241 г.г.), — восходят все сведения и о так называемом падении в состояние берсерка, — «berserksgangr», где между прочим говорится и о воинах Одина, также впадавших в ярость берсерка:
…en hans menn fóru brynjulausir ok váru galnir sem hundar eða vargar, bitu í skjöldu sína, váru sterkir sem birnir eða griðungar; þeir drápu mannfólkit, en hvártki eldr né járn orti á þá. Þat er kallaðr berserksgangr.
…его люди шли в бой без доспехов и были словно бешеные собаки и волки, кусали свои щиты, и были сильны как медведи или быки. Они убивали людей, но ни огонь, ни железо им не вредили. Это называют состоянием берсерка.
Об этом же сообщает исландский судебник «Серый Гусь», — источник XII-XIII века, с его знаменитым запретом на «введение себя в состояние берсерка» под страхом «малого изгнания»: «замеченный в бешенстве берсерка будет наказан тремя годами ссылки». После этого любые упоминания о берсерках в контексте истории бесследно исчезают. Более поздние источники в виде тех же саг только обобщают известный образ «оберсеркивания» воинов. Важно отметить, что и в древнейших памятниках литературы, упоминающих о берсерках, как правило, произведениях поэтических, легендарные берсерки в большинстве случаев, а это, — по заверениям исследователей, — от 70 до 80% эпизодов, выступают на стороне врага!
В «Саге о Гуннлауге Змеином Языке» сказано, что берсерков видели в Англии: одного из них убили на глазах английского короля Этельреда II (979-1016 г.г.). Любопытна в этом отношении археологическая находка, датируемая XII веком, под общим названием «шахматы с острова Льюис», среди фигур которых было обнаружено четыре «стражника», кусающих край своего щита, трое из которых были изображены в кольчуге и шлеме, а один был изображён без доспехов, что по видимому отражает падение в крайнее состояние, обуреваемое яростью. Не менее интересно, что «Сага об Одде Стреле» тоже описывает берсерков, одетых в кольчуги. Эта их особенность, носить кольчугу, указывает на то, что звериные шкуры берсерков по меньшей мере были их ритуальным облачением. Хотя как знать, современные тексты мало проясняют этот вопрос: в них не отражены ни голые торсы берсерков, ни звериные шкуры на их плечах.
Был ещё третий тип воинов-оборотней, о которых не упоминается сказителем, — так называемые svinfylkingi «свиные люди», по исландски svínafólk «свиной народ», — воины, которые обрели мощь дикой свиньи (вепря, кабана), по сути борова, как тотемного животного начала в их боевых искусствах. Это проясняет эпизод, в котором фигурируют в одно и то же время и в том же месте рычащие берсерки и завывающие волчьи шкуры, поскольку на поле битвы сошлись два типа воинов, что и отмечено скальдом. В отличие от úlfhéðnar «волчьи шкуры» слово berserkir с древнеисландского языка на русский не переводится, поэтому в издании русскоязычной саги оригинальное слово оставлено переводчиками без изменений. Лишь этимология слова подсказывает, что берсерки в отличии от других воинов, облачённых в звериные шкуры, были одержимыми культом медведя и «скотьего бога».
Этимологические проблемы слова заключаются в том, что в древнеисландском языке отсутствует корень ber в значении медведя (исл. björn). Нет его также и в языках северогерманских народов (дат. bjørn, норвеж. bjørn, швед. björn). Но в древнегерманских диалектах, где таковой корень имеется, нет ничего похожего на древнеисландское слово berserkr (нем. Bär, гот. baira, англ. bear, нидерланд. beer, шотланд. beir, люксембург. bier). И это условие соблюдается в отношении древнеисландского корня serk в значении шкуры, который в германской семье языков тоже отсутствует (исл. húð, северогерм. hud, нем. Haut, нидерланд. huid, англ. skin, ирл. craicean). Однако в древнеисландском языке известно название сарацинов — serkir (serkr ед. ч.), в древнеисландских сагах — топоним Serkland, страна сарацинов, в русских народных сказках соответствующая Сорочинскому царству. В некоторых сагах, например в «Саге об Эгиле Одноруком и Асмунде Убийце Берсерков», сарацины даже соседствуют вместе с берсерками.
Решение этимологических проблем заключается в определении лексических и семантических свойств в составе сложного слова berserk, лексическая структура которого не имеет соединительной гласной, а семантические составляющие по первой и второй непроизводным основам ber и serk имеют значение медведя и шкуры соответственно. По этому условию лексические и семантические связи в структуре древнеисландского слова berserkr сложно складываются в дословное значение “медвежья шкура” аналогично древнеисландскому úlfhéðnar «волчьи шкуры».
Задача состоит в том, чтобы дать формулу решения этимологических проблем, тем самым мотивировав исходные данные как непроизводные.
Основа ber, являясь корневым слогом закрытого типа, может быть проверена в ряду семологически тождественных слов по признаку с однозначной функцией обращения. Ассимиляция инициальных согласных формирует артикуляцию в корнеслоге и сему ||wr|| с однозначной функцией вращения. Непроизводная с признаком ||br|| в плане содержания имеет буквальное значение оборотня. По признаку ||wr|| в плане выражения имеем артикуляторную форму в немецком, Werwolf, и дословное значение “оборотень-волк”, сравнительно с английским, werewolf. По этому условию сложная производная berserkr означает оборотня как воина, который уподобился дикому лесному зверю, в чью шкуру облачён, и подразумевает первобытное почитание тотемных животных как оборотней или собственных представителей дикого «лесного народа». То есть, в части основы ber или wer имеется достаточное указание на неочевидное присутствие некоего дикого зверя, по сути оборотня, внушающего трепетный страх и благоговейный ужас, понятного лишь коренному носителю того языка, в котором данное слово было вызвано к жизни. Искомая основа слов berserkr и berserksgangr означает именно медведя, так как в этом значении она употребительна сегодня в форме вокализованной германской лексики, чему также находится подтверждение и в контексте русского языка: бирюк, как означающее иногда медведя, чаще волка, да волка не простого, а матёрого, то есть умного, хитрого и коварного, как будто бирюк и не дикое животное вовсе, но человек в обличии дикого зверя. Обуреть в прямом смысле «озвереть», из человека превратиться в дикого зверя, стать не человеком. В формате тюркских языков предлагается татарское byre, волк. Тем не менее значение волка исключается, потому что для воинов, уподоблявшихся волкам, применялось другое обозначение (др.-исл. úlfr, волк), соответствующее их наружности и боевому состоянию, и отражённое на личном имени Wolfgang «состояние волка».
Основа serk представлена корневым слогом закрытого типа {ser} и постфиксом {k} с корневищем согласных ||srk||, семологически отождествлённая также, как непроизводная основа в контексте русского слова сорочка «длинная рубашка», в названии которой всё ещё сохранилась мерка от покроя той меховой одежды, на которую когда-то «шёл сорок соболей». Но сóрок означало не числительное «40», как сегодня, а было существительным мужского рода, означавшим меру для подсчёта дорогих мехов. Наряду с этой мерой была мерка, применявшаяся при подсчёте дешёвых сортов пушнины, сорочёк, как уменьшительное в основе сóрок. И это были существительные, предназначенные только лишь для счёта, вследствие чего за одним из них сохраняется значение числительного. Сколько шкур входило в понятие сóрок, о том достоверных данных нет, но доподлинно известно, что из сóрока драгоценных шкурок можно было изготовить мужское меховое платье в количестве одной штуки, ту же длинную шубу или же тулуп. С этой точки зрения вполне вероятно, что на пошив одного старинного мехового стандартного «сóрока» либо дешёвой «сорочки» уходило до 40 штук собольих или куньих шкурок, или другой какой менее ценной рухляди. Как говорили по этому поводу современники, пять сороков соболя, ещё двадцать семь сороков бобра. О совокупной множественности понятия сами за себя говорят и речевые обороты: сорок сороков, множество церковных куполов; сорокоуст, церковное многоголосие; сороконожка, не с того что сорок ног, а потому что много ножек. Надо полагать, что и длинная шуба из медвежьего меха и такой же тулуп мехом наружу тоже носили название сóрок, поскольку в таком случае возможно снять мерку лишь на покрой одного сорока медведя, что отразилось на слове сорочка как производном от уменьшительного сорочёк. Ни длинная шуба берсерка, ни его тулуп не могли быть скроены из бесконечно малого количества медвежьих шкур по условию да и вряд ли с медвежьим мехом или волчьим считались как с драгоценным сортом пушнины. В последнем случае это может говорить о том, что в то время, на которое падает отмеченное слово berserkr, сóрок не был уже длинной шубой или тулупом из драгоценного меха, а всего на всего рубашкой берсерка, что также указывает на заимствованный характер основы serk.
В конечном итоге berserkr в плане содержания непроизводных основ дословно значит “медвежья сорочка”, подчёркивая тем аутентичный характер сложного слова, что и требовалось доказать.
Производное berserkr, хотя оно встречается в древнеисландской литературной традиции, что подсказывает конечный формант {r} существительных, не может быть исландским по своему происхождению, так как в слове отсутствует корень björn в значении медведя и в языке нет корня serk в значении сорочки (др.-исл. héð «кожа»), отчего значение шкуры как меховой рубашки является настолько же условным. В то же время в древнегерманских языках необходимый корень в нужном значении медведя имеет место быть (др.-англ. bera), хотя нет ничего и близкого к тому, что было бы копией с древнеисландского в формате berserker, — ведь соответствующий корень в необходимом значении из древнегерманских языков не выводится. Остаётся версия происхождения слова из какого-нибудь северного диалекта древнерусского языка, современного балтийским славянам (венет. bero). В случае же этой балтийской (венетской) версии происхождения корнеслоги ber и serk в плане выражения и содержания будут соответствовать также основам непроизводных следующих форм лексики берлога и сороцины, и возможно артикуляторных форм bezerk, bezrek в персидском.
Низами, описывая шестую битву Александра Македонского с «русами» в своей поэме «Искандер-намэ», написанной между 1194-1202 годами, так изображает одного «из русских бойцов из аланов и арков»:
Вышел на бой некто в старой шубе, как из глубокого моря вылезает крокодил, пешком. Наподобие целой скалы был он. И было в нём грозности больше, чем в пятистах всадниках. Настолько сильным он был, что когда разогревал ладонь, сжимая, размягчал алмаз… Повсюду, где бы он не избрал себе цель, земля от его силы становилась колодцем. И не было у него другого оружия, кроме железа с загнутым концом, которым он мог развалить целую гору.
Общественно-политическая жизнь Германии первой трети XX века привлекала часть исследователей, в том числе германских историков-медиевистов, к культу закрытых мужских союзов, государствообразующих ячеек немецкого общества, занимавшихся поисками «тайных знаний» древних обществ и цивилизаций, — романтизацией немецкого язычества и героизацией разрушительных порывов древних германцев. Тогда под пером профессора древнегерманской истории и филологии, а по совместительству члена НСДАП и сотрудника Аненербе, Отто Хёфлера и его коллеги, фольклористки Лили Вайзер, берсерки превратились в мужскую касту избранных воинов Одина, занимавшую исключительное место в древнегерманском обществе на циркумбалтийской территории. Литература и кинематограф растиражировали и закрепили этот яркий образ в историческом сознании народных масс. И сегодня берсерк — это один из самых узнаваемых и популярных исторических образов, как элита викингов в древнескандинавской военно-религиозной корпорации.
P. S. В русских народных сказках упоминается Сорочинское царство, откуда на Русь прилетает огнедышащий Змей Горыныч о трёх головах. По его названию можно понять, что его территория ориентирована на ту страну, где проживали сороцины, культом которых и был Змей-прорицатель или Дракон, что согласно Казанской летописи единственно указывает на Бесовский городок, известный в области Прикамья в Елабуге в Республике Татарстан, как Чёртово городище, в котором по легенде проживал прорицатель, и где согласно супостату Киевского летописца применительно к вятичам вели зверинский образ жизни.