РОССИЯ

«Тот, кто удачно объяснит название Русь, овладеет ключом к решению начал её истории», — писал польский историк и языковед А. Брюкнер в своей книге «О названии московитов» в 1935 году. Вопрос о происхождении названия народа тем сложнее для нас, что ответ на него стоит в прямой зависимости от той или иной концепции происхождения Руси как языка-этноса. Постановка проблемы в какой-то мере естественна и может быть оправдана, но лишь до тех пор, пока её решение находится независимо от исторической правды своего времени, так как в противном случае придётся иметь дело с народами, которые по существу окажутся этимологическими химерами; то есть их появление на арене истории будет зависеть от того, этимон какого языка был положен в основу этнического самоназвания. Предвзятость подобного отношения к прошлому народов более менее очевидна, ведь нормы и правила одного языка не могут быть наглядным примером для другого этноса, пусть и родственного ему в наречии. Поэтому за прошедшие годы в истории вопроса и постановке проблемы увы ничего нового так и не появилось. Исследователи по прежнему всё также далеки от решения этой проблемы происхождения Руси, как и много лет тому назад, когда вопрос об этимологии самоназвания русского этноса впервые стал предметом учёных дискуссий на международных съездах и симпозиумах. Дело зашло так далеко, что историографы в своих выводах обращаются за помощью к методологии из другой области знания, археологии, а лингвисты для подтверждения своих же методов исследования ищут поддержки у историков, вследствие чего методика теряет чистоту и привлекательность знания, уступая место и время различным теориям, гипотезам, версиям. Очень часто авторы исследований и вовсе теряют уважение друг к другу, оскорбляя своих оппонентов и не утруждаясь тем, чтобы пояснить, почему иное утверждение коллег не имеет под собой оснований и по умолчанию «не выдерживает критики», «не достоверно в реконструкции» или «лингвистически не состоятельно» и всё. Но даже тогда, когда такие пояснения всё-таки даются, их ответы не становятся правдивее, наоборот, вопросов после их прочтения возникает не меньше, а проблем от них становится больше. Далее это приводит к той ситуации, которая напоминает явление авто-каннибализма, когда змея, извиваясь, по собственной глупости принимает свой хвост за еду и сначала кусает его, а затем пожирает себя. К примеру, когда филолог либо тот же историк пишет, что «для славянских диалектов рассматриваемого времени чередование о/у и даже ъ/у невероятны» и «нет оснований уверенно говорить о долготе/краткости гласных, входящих в эту словоформу», и поэтому выделение в её составе равноценного корня рос/рус с инвариантами ръс/рус сомнительно, то возникает вполне естественный вопрос: «А откуда это автору стало известно с такой невероятно доскональной точностью?». Вряд ли он имеет хоть какое-то представление на каких национальных языках и территориальных диалектах с колоритом местных говоров общались славянские племена Восточной Европы, а немногочисленная письменность того времени, как бы нам этого не хотелось, не может свидетельствовать об этом, в особенности на линии соприкосновения различных этнических групп из баварских немцев да прибалтийских финнов в VII-IX веках, когда предположительно появляется имя Руси. Другими словами, увериться в том, насколько правильно они записывали буквами звуки туземной речи или произносили по звукам буквы иноземной письменности, до конца как следует практически невозможно. Эти и другие выводы лингвисты предлагают обычно на уровне теоретических рассуждений и всегда с долей неуверенности в себе, но берутся уже не ими за правило и в дальнейшем уверенно применяются на практике. Отсюда такое разнообразие мнений и отсутствие единомыслия по общим вопросам среди самих лингвистов. Со своей стороны, воспользовавшись методом ассоциативной мотивации, в очередной раз вынужден констатировать факт обоснования лжи с высокой степенью вероятности.

Не буду пересказывать здесь всю ту ложь, которая накопилась в науке за триста с лишним лет и её последствия для эпохи Просвещения, а выложу собственную идею происхождения самоназвания русского народа.

Традиционное название великой страны, занимавшей некогда шестую часть у суши, имеет под собою давнюю историю, глубоко уходящую своими корнями в легендарное прошлое народа, населявшего её в продолжение с ветхозаветного времени и упоминаемого как «rōš». А связь российской истории с библейской отмечалась ещё в «Синопсисе», который долгое время был учебным пособием по истории России, много раз издававшимся печатно и распространявшимся рукописно, начиная с XVII века (1674 г.) и кончая XIX веком, где это название встречается в форме записи «рωсійскаго народа». Более ранние свидетельства о некоем народе «hrōs» встречаются в «Церковной истории» у Захария Ритора (555 г.), но позднее в Бертинских анналах (839 г.) имеет место небезызвестный уже народ «rhos». Ещё позже патриарх Фотий (866 г.) впервые в византийской истории называет народ «rōs». В середине X века в сочинениях византийского императора Константина Багрянородного упоминается страна «Rōsia» и слова, написанные на российском языке, «rōsisti». И в одном договоре XII века между императором Византии и генуэзцами значится название города «Rōsia», что в Приазовье рядом с городом Таматарха, древняя Тмутаракань. В средневековых западноевропейских источниках форма «Rossia» известна начиная с XII века и встречается в латиноязычных текстах Марко Поло (1254-1324 г.г.) и Гильома де Рубрука (1220-1293 г.г.), также на ряде южноевропейских карт XIV-XV веков, в том числе на Каталонском атласе (1375 г.) и на карте Фра Мауро (1459 г.). Был и целый ряд вариаций для этого названия с буквой «о» в корне, как например на карте Андреа Бьянко (1436 г.), «Rossie». И в древнерусской редакции это слово, «рωсїя», впервые было употреблено 24 апреля 1387 года в Константинополе за титулом собственноручно подписавшегося митрополита Киприана. На редких монетах Ивана III (1440-1505 г.г.) и Василия III (1479-1533 г.г.) имеется надпись «Господарь всея Росии». У Максима Грека (1470-1556 г.г.) впервые встречается этноним «россияне». С воцарением Ивана IV (1530-1584 г.г.) в 1547 году страна стала называться «Российское царство»: в это время Иван IV провозгласил себя держателем нескольких царств, в том числе «Российского». И в 1564 году он же — «во всё Российское царство», как наименование, просуществовавшее между 1547 и 1721 годами. И затем «Новая повесть о преславном Российском царстве» (1610 г.), «благолепие российское» по сказанию Авраамия Палицына (1620 г.), «Царство Россiйския державы» (Космогр., 1620 г.), «Росийское государство» в сочинении Григория Котошихина, умершего в 1667 году. А начиная уже с 1580 года в галицком православном сообществе и львовском православном братстве, ставропигии, наметилась та тенденция называть Русь и всё восточнославянское пространство вокруг формой «Rosia» или «Rossia», а её народ — «россиянами» или «народом российским», — в противовес попыткам польских феодалов Речи Посполитой насадить ориентированные на западноевропейские идентичности «рутенов» и «роксолан», как сарматские. Царь Алексей Михайлович (1629-1676 г.г.) наречён в титуле «всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцем». С этого времени слово «Россия» стало общепринятым в обозначении государства в целом, со всем её многонациональным народом, но по прежнему продолжало использоваться и ранее известное название «Русия». В обоих этих вариантах с отсутствием стандартизации, обычным для допетровского времени, написание с одной и двумя буквами «с» или перегласовкой о/у в корне расценивалось как равнозначное. Окончательное утверждение формы записи через «о» и с двумя «с» произошло в годы правления Петра I (1672-1725 г.г.) как последнего «царя всея Руси» и «первого императора Всероссийского», провозгласившего в 1721 году «Российскую империю». Язык становится «великороссийским наречием» в отличие от «малороссийского» наречия у тех же русских.

Споры по поводу удвоения буквы «с» хотелось бы завершить на том основании, что оно поддаётся объяснению в правилах русского языка и восходит к словам, произведённым с суффиксом ск по аналогии «русьская правда», хотя бы имело место правило с суффиксом к, «руськыи письмены», — «кавказский», «узкий». Эта традиция сохранилась как в украинском Росiя, росiйський, росiяни, так и в польском Rosja, rosyjski, rosjanie, болгарском Русия, руски и белорусском тоже рускi (мн. ч. рускiя). В немецком Russland, Russisch объясняется тем, что дубль «s» предотвращает озвончение корней roz/ruz для этого же этнонима, не менее распространённых в латинской письменной традиции стран Западной Европы. В древнеримских источниках топоним «Russia» не встречается; там есть место лишь для этнонимов «расены», «хетруски». В конечном итоге прилагательные русский и российский имеют такую же аналогию, что море Варяжьское, земля Агляньская, язык Словеньскый, лес Оковьский, как неотъемлемая часть общей грамматики славянских языков.

В польских источниках данное название, Россия, встречается с конца XVI века и спустя 33 года после воцарения Ивана IV в 1547 году как аргумент политики в отношениях между Речью Посполитой и Московией и политоним последней в православных обществах на Галичине. Здесь надо иметь в виду, что после 1453 года, когда произошло взятие Константинополя турками, Византия выпала из контекста общеевропейской политики, а древнегреческий язык в период всего Средневековья до начала расцвета эпохи Ренессанса в Европе (XV-XVI в.в.) был попросту забыт. Поэтому выбор формы в Галиции и Львове был ориентирован прежде всего не на Константинопольский патриархат, а на внешнюю политику Московии, как post factum и противодействие польскому намерению насаждать централизованно западноевропейские идентичности, связанные с рутенами и роксоланами. Московия удержала за собой православную христианскую веру и польским магнатам не оставалось ничего другого, как только перенять данную форму при помощи латинской письменной традиции, что сохраняется в языке польском до сих пор. И не так обстояло дело с Белоруссией, в то время бывшей частью Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского католической христианской веры с государственным языком русским, оставшись в западной европоцентристской модели мира как Weißruthenia. Однако позже с приходом православных сил к власти в этой стране в условиях европейской парадигмы её территория стала идентифицироваться как Weißrussland, то есть по аналогии с православной Россией, Russland. Таким образом, название России не является в русском языке заимствованием из польского, как о том пишется в различных справочниках и руководствах, или из какого-нибудь другого языка, в том числе древнегреческого и древнееврейского, который в Средние века тоже был забыт, являясь территориально внутренним или внешним топонимом. В более ранних текстах подобные противоречия могут и не быть настолько очевидными, чтобы их можно было уверенно все квалифицировать, полагаясь лишь на форму слов как обозначающих племён и народов, но с некоторой долей лжи вполне. И где возможно найдти отклонение в нетрадиционную форму ориентации этнонима с экспонентой морфов рос/рус, там стоит обратить внимание и на политику, и на религиозные противоречия не только между православными и католиками, но униатами, протестантами и лютеранами. А за основу лучше взять корневую форму записи этнонима с суффиксами ск, к, т (мн. ч. рустии, ср. скифстии) и дальше рассмотреть, как эти формы меняются в зависимости от исторической правды и соответствующей им по времени фиксации, что хорошо заметно уже на примере с «рутенами», которых отличает от русских их конфессиональная принадлежность.

Не утихают споры и по поводу чередования букв о/у в корнеслоге, которые не менее интересны и разрешаются в правилах территориальной диалектологии. Во-первых, использование дифтонга [ou], который читается как [u:], роуськый, во-вторых, оригинальное произношение дифтонга [uo], которое слышится как [o:], но записывается руосьскый*. В первом случае это приводит к проявлению краткого гласного [ŏ] и долгого гласного [ū], что всего ближе к слову Русия, во втором — краткого гласного [ŭ] и долгого гласного [ō], что ближе всего к слову рóсия*. Знаком рефлексии оба примера помечены неслучайно, так как случаи с данными формами исключительно приложимы к традиционной форме записи слов рωсійскый или рωсїя. О том, что оба дифтонга не имеют принципиальных различий, а только диалектологическое расхождение, показывает тот факт, что этноним финнов, «suom», в древнерусской литературе передаётся через форму записи «соумь»; и это же касается наименования русских на восточно-финских языках, ruotsi, как «роци» (эст. rootsi; коми-зырян. rot’s, rut’s «роч», русский). В северно-карельских говорах словом ruotsalainen называют лишь тех финнов, которые оказываются приверженцами церковной лютеранской конфессии, а в карельско-олонецких ruoitsi означает страну Финляндию и всё тех же финнов, лютеран по исповеданию, реже шведов; ruothi, самоназвание шведских саамов. В латинской абецеде отсутствуют единые знаки, передающие соответствующие дифтонги, отчего в западноевропейских языках возникла традиция записывать их как последовательность букв в виде uo/ou. Иначе в старославянской азбуке и древнегреческом алфавите, где таковая буква известна под названием о-мега, «ω». Эту же запись её можно представить в виде лигатуры двух букв, «u» и «o». Более того в древнерусском языке для передачи дифтонга [ou] сформировалась отдельно лигатура, не менее известная как «u» с петлёй, ставшая буквой «у» в русской абевеге. Несмотря на то, что различие между данными дифтонгами не принципиально, тем не менее, это последнее обстоятельство наводит на ту ещё мысль, что древние формы греческого ρως и русского рωсїя произносятся как [ruos], что кстати объясняет, почему греческая буква ω носит название о-мега, отнюдь не u-мега. Говоря простым языком, наличие такой буквы в различных словах указывает на некоторую сложность в её произношении, какую именно, было только что разобрано выше. Подобную сложность произношения можно наблюдать на примере древнегреческого слова λέων, в котором интересующая нас буква раскладывается как лигатура на дифтонг [uo] и восстанавливается в форме leuon*, в латинском языке дающей закономерное leō, долгая гласная в окончании которого показывает на такой дифтонг. Есть основание проследить, насколько это условие соблюдается в западноевропейских языках: галисийское un león, гэльское leòmhann, исландское ljón, каталанское un lleó, португальское um leão.

Аргумент территориальной диалектологии исключает возможность получения этнонима ρως от древних греков, потому как обратная форма дифтонга [uo] по диалектам русского языка зафиксирована и отражена в специальных работах. С окончанием ия (ia) тоже всё более менее ясно, так как аналогичные окончания могли иметь место в именах прилагательных женского рода с определением по именам существительным, от которых образованы, только в нашем конкретном случае от имени народа рωсь*, как означающее российской стороны. И условие соблюдается в отношении политии Русия как страны с русской идентичностью: «Чья? Русия*. Чьи? Русии*», — как архаичные формы ответов на поставленные сегодня вопросы. Имена прилагательные, как это часто бывает, принимают вид и форму существительных: «Кто ты? Русий*» ( с аналогией кравчий, стряпчий). Отсюда греческая калька ρωσσι в виде формы множественного числа, роуси, на древнерусском наречии. Правило соблюдается и другими языками; например в немецком, deutsche, также является именем прилагательным. Идея о том, что русские идентифицируются через прилагательное, как-то отпадает сама собой. Следовательно, любая этимология, которая возводит данный этноним, рωсь*, к прилагательному русый, будь то иранского происхождения, греческого или же русского не корректна и всё, а любые упоминания в исторических источниках о светловолосых и краснолицых представителях одноимённого народа являются не более чем народной этимологией того времени, совпадающей по смыслу, но коренящейся в синонимии, не имеющей никакого отношения к внешности всех русских людей, — хотя уже из контекста должно быть понятно, о чём говорится в тексте, — идёт ли речь о народе или о цвете.

Становится ясно теперь, почему в середине X века в сочинениях византийского императора Константина Багрянородного упоминается страна Ρωσια и слова по ρωσιστι, то есть рустии (с греческой транслитерацией); и что в одном договоре XII века, заключённом между императором Византии и генуэзцами, значится и одноимённое название города Ρωσια на Таманском полуострове. Как и в случае с поляками Речи Посполитой, спустя семь веков, византийские греки в отличии от исследователей нашего времени достаточно внятно представляли себе, с кем они имеют дело, заключая договора о торговле и перемирии. По политической необходимости, как и поляки, византийцы ничего себе таки не придумывали, а называли своих врагов и друзей так, как этого требовали от них обстоятельства юридического, а отнюдь не бытового характера. Иначе говоря, они переносили самоназвание договаривающейся стороны в плоскость юрисдикции, отчего оно впоследствии становилось официальным. В любых отношениях сторона, перед тем как договариваться о чём-либо весьма важном, должна таки представиться, назвав своё имя, и только после этого выстраивать дальнейшие отношения, как например в договорах Олега и Игоря с греками: «мы от рода рускаго». Причём «послы рустии» своими личными именами, перечисленными на одной из двух греческих хартий и в договоре Святослава, никак не указывают на эту, впрочем как и на любую другую их родовую принадлежность, ни будучи причиной либо следствием этнической самоидентификации. Проще говоря, по имени человека сказать напрямую, какой тот национальности, нельзя, пока сам того не скажет. История всё расставила по своим местам на наглядном примере из Бертинских анналов, в которых сказано о посольстве византийского императора Феофила в граде Ингельгейме, что на Рейне, где в то время находился император франков Людовик Благочестивый. С посольством находились люди, утверждавшие, что они тоже «от рода rhos», но при тщательном дознании выяснилось, что были то не россы, а свеоны, нёсшие службу под предводительством кагана, а теперь возвращавшиеся к себе домой, и павшие под подозрение в виду политической ситуации, сложившейся на тот момент. И учитывая местный колорит хроники, можно смело предположить, что форма записи соответствует ruos*, притом что [ŭ] по своей краткости ассимилируется в придыхательное [h], дающее в целом произношение [rjós], аналогичное исландскому ljón и устаревшей форме Ghot, дающей в немецком Göttmann (< Guot*). Повесть о народе hros в продолжение истории Захария даётся после описания амазонок, помещаемых им у Азовского моря, как соседний с ними народ: «мужчины с большими конечностями, у них нет оружия, и их не могут носить кони из-за длинных конечностей». В этой его форме слово напоминает византийское произношение ‛ρως с придыханием, но является несколько изменённой по отношению к рассмотренной форме rhos. В препозитивном формате, возможно, что слово восходит к армянской традиции произношения, в постпозитивном — к сирийской. И как будто фантастическое сообщение о народе поставило в тупик многих исследователей, которые после этого отказывались признать в нём хоть какое-то подобие русского племени и хуже того, стали называть автора сирийской хроники псевдо-Захарием. Между тем древние лесные лошади Восточной Европы в холке не превышали 115-118 см в среднем; не выше казались лошади Германии и Британии — 120-125 см в период доримского завоевания; «славянские» кони достигали в среднем 122,5 см. В Римской империи, куда доставлялись лучшие скакуны Востока и Запада, средний рост кавалерийского коня составлял всего 136-140 см; самые крупные особи использовались в цирковых представлениях и доходили в среднем до 150 см в холке. Античные писатели полагали небольшими коней сигиннов, гетов и иллириков, венетов, и всегда подчёркивали большой рост несейских, а позднее парфянских и персидских коней. На фоне тех сообщений интерес представляет высокий рост коней евразийских степей, в среднем 139 см, в поздней срубной и андроновской культурах. Отдельные экземпляры в Причерноморье и на Алтае превышали даже 150 см, доходя самое большее до 154 см (Неаполь Скифский). Для сравнения высота современных спортивных лошадей ахалтекинской либо другой породы колеблется от 165 до 175 см, но встречаются особи, достигающие 190 см в холке. И не намного изменилась ситуация в раннем Средневековье: по своим размерам лошади южнорусских степей, лесной и лесостепной зоны были близки дикому тарпану и его гибридной разновидности, что получалась после скрещивания с домашней лошадью. И не лучшим образом обстоит дело в книге пророка Иезекииля с названием народа «rōš». Но прежде нужно пояснить, что семитская группа языков тяготеет к трёхчастному корневому консонантизму и в некоторых исследованиях приводится транслитерация для семитской основы этнонима в форме записи «rws», при которой буква «w» исторически восходит к дифтонгу [uu], откуда в английском она имеет соответствующее название как double-u, притом что кратким является первый звук, след от которого остаётся в произношении звуков [vu] примерно так, как это имеет место в белорусском и украинском языках, воўк и вовк. А поэтому вовсе не исключается, что название этого же самого народа по семитским источникам может варьироваться между rvus* и rvos*. И не менее важно обратить внимание на написание буквы шин в древнееврейском: с точкой вверху справа שׁ она читается как русская буква {ш}, с точкой слева שׂ — {с}. Но как бы там не было, перевод книг Ветхого Завета на греческий язык, Септуагинта, над которым трудились семьдесят два мудреца в III веке до новой эры (предположительно), и оригинал которого не сохранился до нашего времени, даёт в последующих затем переводах написание слова как ρως и в контексте греческого повествования имеет значение названия народа. Зато немало изданий, по какой-то необъяснимой причине, предпочитают ему латинский перевод, Вульгата, осуществлённый блаженным Иеронимом только в IV-V веках новой эры, где название этого народа в соответствующем месте из Септуагинты переосмысливается посредством древнееврейского ראשׁ {рош} как имя собственное, означающее головы, главы, начальника, но переводится уже на латинский как имя нарицательное caput «голова», «глава»: «Gog prinzipem capitis Mosoch et Thubal», — что не имеет смысла и логического основания для подобного перевода с греческого на латинский посредством древнееврейского, как если бы переводили с русского языка на английский по русско-ивритскому разговорнику, так и не воспользовавшись русско-английским словарём. Какая нужда в том, чтобы чрезмерно уделять внимание лишь одному этому слову, так некстати похожему на самоназвание русского народа, и абсолютно не обращать никакого внимания на другие слова. Это наглядный пример этимологического фантома, возникшего как историческая правда того времени, когда всякое имя Руси, упомянутое в древнем источнике, подлежало забвению. Ведь имена своих заклятых и кровных врагов обычно стараются не поминать всуе. В дальнейшем, правда, в различных переводах и изданиях Библии встречаются оба написания слова: ρως/рос на греческом и церковнославянском языке, рош в Синодальном переводе, осуществлённом в XIX веке, — везде как этноним, значение названия народа. Но в электронных версиях, изданных на английском и французском за 2009 годом, и в новых изданиях Вульгаты, злополучное слово переводится всё также по прежнему, как обозначающее предводителя (англ. princ, фр. chef, лат. caput). Не менее показательный случай связан и с этнонимом роксоланы, — как формой передачи названия сарматского племени, кочевавшего в период между II веком до новой эры и первой половиной I тысячелетия новой эры на землях Северного Причерноморья и Дунайского региона, чьё наименование восходит к латинскому rhoxolani (др.-греч. ‛ροξολάνοι), передающему название народа ‛ρως в постпозитивном формате на основании предшествующей формы ros(s)*, когда формант double-s ассимилируется в аффрикативное ks по аналогии, как Полесье и Polexia, Алесь и Alex, Alessandra и Alexandra. Значение основы lanь* «земля» связывается с понятиями вселенная, лен, имеющими отношение как к территории обитания народа, так и прародине в северо-западной части Русской равнины в пределах Тверской, Новгородской, Смоленской, отчасти Псковской и Ленинградской областей, протяжённостью более чем 600 км, так называемой Валдайской возвышенности, до сих пор известной как Алаунские горы. Крайне северные роксолане, вплотную подходившие к границам проживания финнов, стали больше известны как ruotsalainen, перешедшие в лютеранство, потомки которых в дальнейшем ассимилировались с финноязычным населением, о чём можно говорить, исходя из финского названия народа, в котором отмечается та же запись этнонима ros(s)*, но в ассимилированной форме с аффрикатой ts по аналогии с аттическими и дорийскими диалектами древнегреческого: γλωσσα и γλωττα. Также поддаётся объяснению и конечный формант i (οι) в латинском и греческом слове, который является формой передачи множественного числа в языке-трансляторе, руосъляни* (~ы*), и который можно интерпретировать на слух как рослые. Следовательно латинское rhoxolani или греческое ‛ροξολάνοι с финским ruotsalainen являются ничем иным как иноязычными трансформами, в исторической ретроспективе соответствующими летописи русской земли, или отвечающими на вопрос, давно поставленный летописцем: «откуда есть пошла русьская земля?». Прежде всего, из лона Валдайской возвышенности. Правила соблюдаются и в отношении народа, упомянутого одним лишь Иорданом в его «Гетике», россомоны. Кульминацией же всего станет мнение автора «Краткого этимологического словаря финского языка» А. Райки: слово ruotsi попадает к славянам не от финнов, а наоборот, финны заимствуют его у славян. Но вопрос может завести ещё дальше: ruotsi — это обозначение шведских саамов, одно из племён которых называло себя «сколотами». Руслан, мужское имя, потому что имена людей часто совпадают с этнонимами. Роксолана, экспозиция женского имени. Роксана, такое же имя: в «Космографии» Пикколомини (1405-1464 г.г.), папы римского Пия II, в главе «О Трансильвании» упоминаются некие roxani, «северные роксаны», также ruthenos, «рутены», относящиеся к одному народу. И в главе «О Рутенах», посвящённой восточно-славянскому населению, этот папа пишет: «Рутены, которых Страбон знал под именем rosani [т. е. росаны]». Розана, то же самое имя. В англосаксонском мире на эту основу чрезвычайно распростоанены фамилии: Ross, Royce, Rassel, Roosevelt.

В грамматической парадигме закрытый корневой слог с экспонентой морфемы рос/рус полностью соответствует моделированию в формате {СГС}, когда фазы с переменным модулем |Г| и постоянным фоновым напряжением модулей |р| и |с| выстраивают грамматическую модель словообразования по однотипному признаку. Сдвиг по фазе приводит к семантическим последствиям и оставляет неизменной причину лексики, что позволяет ассоциировать её неодинаковые значения по типичности языковых знаков, мотивируя лексико-семантические новообразования в системе языков. В модельном ряду с типичной экспонентой морфов систематически повторяющийся признак ||рс|| имеет атрибутивное по смыслу значение водной стихии, поэтому множество означаемых данного ряда ассоциируются исключительно с водой. Роса, туман, испарения, стелющиеся по земле в виде влаги и оседающие каплями на растениях; росинка, капля росы от чрезмерной влажности воздуха; росить, мочить росой, класть под росу. Роса — другое название праздника дня (Ивана) Купалы, в который народ повсеместно собирал росу и верил, что похорошеет и будет здоров весь следующий год тот, кто в купальскую ночь умоется росой, которой люди приписывают магические свойства. Без росы и трава не растёт. Н. Р. Гусева — индолог и искусствовед, резюмирует, что индийская «rasā» и русская «роса» есть влага, источник воды для питья и полива земли, и является вещественной сутью и бесцветным соком всех растений или основой всякого живого существа. Самый сок, суть. Росоточивая почва. И в словаре В. И. Даля роса — природное благо, сакральный дар, божья благодать. Росодавец, тот кто ниспосылает росу, как податель этого блага. Все мы растём под красным солнышком, на божьей росе. Медвяная роса, болезнь флоры. Орошать, поливать растения, смачивать землю; росинец, мельчайший дождь, морось, бус, ситник. Раса, цвет нации, сущность рода людей; порода как следы адаптации к различным природным средам по истечении жизни многих поколений. Поросёнок, молочная свинья; домашнее животное, которое любит воду, охотно возится в грязи, заходит в лужи. Порос, взрослая свинья. Поросль, влаголюбивые травы, как правило молодые и ранние, и не цветущие; заросли, высокорастущая густая трава; поросший, густо стелющийся по земле травостой, взметнувшийся высоко древостой; рослый, высокий, длинный или долговязый. Рост, увеличение качества и количества жизни на земле, которое невозможно без воды; роща, заросшее деревьями место; лес, бор, чаща; растение, организм отличный от животных форм жизни и наиболее распространённый в виде трав, деревьев и кустарников, в том числе мхи, папоротники, хвощи, плауны, грибы, водоросли. Жизнь на земле невозможна без растений, так как в основной массе только они способны аккумулировать энергию Солнца в процессе фотосинтеза и регулировать почвообразование, создавая ландшафтное разнообразие Земли и бесконечное многообразие экологических ниш в жизни всех организмов из любых царств. Ряса, растительный стебель, ветка, лоза, пригодные для связки, плетения; нитка, венок, ожерелье; повязка; ряса-рясой, обильно, густо, плотно растущие колосья, плоды, ягоды; рясный, обильно, густо, плотно посаженный; рясны, женские украшения, подвески. Ряска, водное растение, стелющееся на поверхности стоячей воды, заболачивающее водоём. Рис, болотное и пищевое растение, культивируемое на поле и долгое время (до 100 дней) пребывающее в толще стоячей воды, как следствие этого рисовые чеки легко заболачиваются. Ресница, частая мелкая поросль на одном веке. Густые ресницы, на верхнем и нижнем веках. Решето, мелкая частая сетка в плетении, сито. Решётка, клеть, застенок, плетёный из прутьев наподобие сита. Рысца, особый вид лошадиного бега: быстрым тёком, мелким учащённым шагом. Рисунок, узор, изображение на основе акварели, масляных красок и подобного тому материала. Ряса (ряз.) водянистое место: мочижина, тина, болото; (олон.) мокрота, слякоть, сырость. Рязань, город в болотистой местности. Больше всего болот имеется в рязанской части Мещёрской низины, где они возникли на месте заросших озёр; имеются также переходные и верховые болота, которые занимают середину обширных болотных пространств. Русло, ток, поток, ручей, струя; любое другое движение жидкости, особенно по впадине, желобу, трубе; русло меха (новг.), хребтовая ость, пушистая струя, темнее боков, волнистая хребтина; руслица, бороздки в огороде для чигирной, суть напускной поливки; руслина, быстрина, стрежень, вынос; руслище, высохшее ложе реки. Русленый, процеженный сквозь русло. Русалка, вила; сказочный образ, встречающийся не только по берегам рек или озёр, но и повсеместно, где есть вода: в лесу, в поле, на лугу. Русалии, праздник, по видимому приуроченный к дню Купалы. Рейс, движение воздушного либо морского и речного судна по заданному пути. Раст, то же, что растение. Руст (влад.), ток, поток, ручей, струя; рустовик, цедилка для сусла. Ристалище как место соревнований, состязаний по бегу, заплыву, метанию, прыжкам в длину, высоту и тому подобное. Рустик, узор, изображение в зодчестве. В грамматике приставка рас/раз имеет значение деления, множения, ветвления и извивания, как процессы, свойственные растениям и движению воды в русле, которые всё время стремятся найдти себе дорогу, разрывая почву и расточая земные недра. Разный, многоликий. Образование как проявление множества сил в процессе познания. Резкий, борзый в деле. Рыскающий «рыскучий»; англ. risk. Розетка, разъём в электросети; распускающийся бутон. Роза, цветковое растение с густо усеянным соцветием из большого количества плотно прилегающих лепестков; розовый, по оттенку красного цвета лепестков одноимённого растения. Рожа, болезнь, которая сопровождается интоксикацией и повышением температуры с покраснением участка кожи на лице или голени. Рыжий, желтовато-красный, оранжевый (< ружевый*). Орангутанг, человекообразная обезьяна с рыжим окрасом шерсти. Ржавый, цвет окисляющегося железа красноватого оттенка. Русый, цвет шерсти, волос и пасти: коричневый, светло-бурый, что-то среднее между чёрным, темно-коричневым и белым. И что это за цвет, становится ясно из поговорки: был волос, что лён, а на росту порусел, или потемнел, как цвет мокроты, слякоти (мокрого снега). Светло-русые кудри. Темно-русые брови. Русоватая куница, буроватая с рыжиною. Шуба порусела, то есть подцвечена: побурела, полиняла, посветлела. Рысь, малая дикая кошка русой масти, иногда с рыжиною или красноватым оттенком шерсти. Красная рысь. И вряд ли будет являться заимствованием из латинского языка путём сложной неоднозначной подмены нетипичных согласных (лат. lyncis, англ. lynx, нем. Luchs). Росомаха. Сравнительно с вышеперечисленным немецкое Riese, великан, кельтское rus, озеро.

Можно ли сомневаться после этого в том, что в названиях больших или малых рек очень часто и повсеместно встречается экспонента морфемы рос/рус либо грамматическая модель образования по признаку ||рс|| с переменным гласным модулем |а|, например в арабских источниках ар-Рас и древнегреческих Аракс (Геродот, Аристотель, Диодор Сицилийский). Из древнеиранской литературы, Авесты, известна Ranha, название некой реки на краю света, древнеиндийской, Ригведы, — Rasā, река на севере. Раса, река в Белоруссии и Сербии (в бассейне Чёрного моря). В Повести временных лет Евксинопонт, Чёрное море, слывёт Руское. Южнее Киева Рось, приток Днепра. В Эстонии (Лифляндии) река Рось (Эмбах). Рось, река Оскол. Роса в Поочье. Руса (лит. Русне), Неман. Порусья в Новгородской области, приток Полиста. Руса, река в Новгородской губернии. Русь, приток Нарева (Зап. Белоруссия и Польша). Руса, приток Семи (Сейма). Россонь в бывшей Ижорской земле. Русляна и Руза в Подмосковье. Русна как старое название Куршского залива и Русс, нижнее течение Немана. Или озеро Рось на северо-востоке Польши, и десять гидронимов в Карпатах — Рускица, Русс, Рося, Русо, Рось и тому подобное. И многое другое в том же духе: Роська, Россава, Роставица.

Реки были и остаются важнейшим ориентиром на местности, водным путём и естественными препятствиями, на которых селились разные племена. Повесть сообщает о том же, когда говорит о славянских родах, прозвавшихся по местам расселения, и поэтому в большинстве случаев древнейшие этнонимы должны быть привязаны к первоначальному пребыванию на местности вблизи водоёма какого-либо народа, например таджиков, чьи племена в доисторическое время пришли со стороны, расселяясь по берегам реки Арий (бывшее название реки Теджен в Афганистане). В последующем, объединившись с местными ариями, два народа стали вершить уже свою общую для всех судьбу. Или узбеки могли первоначально проживать на берегах некогда полноводной реки, нёсшей воды Амударьи в Каспийское море, и просуществовавшей около 10 тысяч лет, стоки которых окончательно прекратились не менее 2-3 тысяч лет назад. Остались от неё лишь руслище с порожистыми участками, следами деятельности водопадов и террасы с остатками раковин и флоры, и название Узбой. И по наблюдениям античных историков, если в какой-либо местности совпадают название страны, реки, племени, то там и будет прародина народа-носителя обобщённого имени. Но если абстрагироваться от древнейших названий, сохранившихся до нашего времени, то с тех пор мало что изменилось. По прежнему разных насельников называют по месту их проживания, но уже исключительно по городам и весям: рязанцы и москвичи, кимжаки и турчасовцы. Однако и в XIX веке ещё остаётся старое название «волгари», что для того времени достаточно поздно и поэтому данный гидро-этноним не имеет уже того определяющего значения, которое у него всегда было, начиная с доисторических времён. Факт не менее интересный оттого, что под этим названием имеется в виду река Волга, которая сливается с Камой, образуя затем обширный водный поток, не-Волгу и не-Каму, но обычно именуемый Волгой, хотя с тем же успехом и даже большим, как давно показали гидрологические исследования, мог бы именоваться Камой. Поэтому с научной точки зрения скорее Волга является притоком, чем Кама. Как бы там не было, в самой ранней древнерусской летописи сказано: «Из того Волоковского леса [т. е. Валдайская возвышенность] потечёт река Волга на восток втечёт [она] в море Хвалисское [т.е. Каспийское море]», — что в контексте нашего исследования по русской идентичности может означать ближайшее родство между волгарями и роксоланами, тем паче, что упоминание этого обширного потока, Камы-Волги, связывается с древнейшими понятиями о некой северной реке в авестийской и ведийской литературе, как ретрансляторами исконно местного названия Волги — Руса*/Роса*. Присутствие волгарей и их особого древнеболгарского наречия южнее Киева легко объясняет неясное доселе другое название притока Днепра, Роси, известного по древнерусским источникам как Ръсь, в котором редукция ъ уступает место и время гласному о других наречий русского языка по аналогии търг = торг, вълк = волк, то есть не кажется падением редуцированных: ъ > о. А это в свою очередь подводит к тому, что гидроним Ръсь мог бы называть в той же мере и Волгу с вариацией на тему Ръса* и чередованием ъ/о, отнюдь не ъ/у. И если принимать во внимание всю противоречивость исследований в данном вопросе по летописной истории Древней Руси, то нельзя исключать факта, что под этим названием также могла подразумеваться валдайская часть Волги или выходцы из неё. Это в любом случае объясняет существование неких «росов» в среднем Поднепровье, упоминаемых Константином Багрянородным и другими византийскими авторами как народ ‛ρως и древнее племя ‛ροξολάνοι, которые в северно-русской традиции Восточной Европы были больше известны как русь (др.-рус. роусь) и русская земля (др.-рус. роуськая земля). Информационный модуль «река-народ-страна», данный ещё античными авторами Птолемеем и Страбоном, здесь может быть указывает не столько на прародину, сколько на обширную территорию древней Руси от моря и до моря, от одного края земли и до другого, неотъемлемой частью которого были русы черноморские, азовские, каспийские, днепровские и донские, поволжские и ладожские, прибалтийские и поморские. Если следовать польскому историку М. Стрыйковскому, который всех древнейших славян называл только «русацами» не без оснований, то этот список можно продолжить и дальше. Присоединив к модулю город либо весь, можно провести линии на карте от одного дорожного указателя до другого по реперным точкам и углам сопряжения, что только локализует пребывание на местности современных русов. Село Рослятино Вологодской области. Ростов (Ярославская обл.), Рославль (Смоленщина), деревня Русилово или город Руза в Подмосковье, город Россошь (Воронежская обл.). Города Русне и Расейняй в Литве. Города Россь, Россоны в Белоруссии. Город Старая Русса Новгородской области. Целая россыпь топонимов из 76 названий, в том числе рек в Карпатах. Город Русе в Болгарии. Город Рас (центр восточно-сербского епископата, XI в.) и область Рашка с одноимённым городом в Сербии. Исторические местности Rossofar (Roxofar) в Крыму, Rossa и Rossoca (ныне Тендерская коса) или Rosso вблизи устья Дона. Список можно значительно расширить, если принимать к сведению государственные языки и территориальные диалекты либо колорит местных говоров. Не менее важна в таком случае последовательность моделей «река», «народ», «страна», «город» или «весь», которая здесь предопределена мотивацией типичных названий, а именно, какое было вначале, которое из них появилось потом и что стало затем, и чему надлежит быть в последующем.

Мотивация предполагает нахождение смысла по признаку согласно с природой определяемого словом понятия. Названия рек, озёр, заливов мотивируются по признаку рыхления, русления, естественно присущему водной стихии, которая всегда найдёт дорогу, внедрившись глубоко в землю или прорвавшись наружу, образуя по течению овраги, желоба, бразды, проточины. Только после того как будет дано название глубоководному полотну, в первую очередь реке, название большого и малого потока переходит на соответствующий народ, населяющий его берега и идентифицирующий самого себя непосредственно с данной рекой через прямое посредство гидронима. И вся страна, по которой протекает река и которая населена её народом, получает одноимённое с ними прозвание. Города и веси, поставленные соответствующим народом в данной стране и по берегам данной реки, получают однотипное наименование, различное от места к месту, время от времени по обстоятельствам. Прилагательное русый в этом смысле не может быть основой для наименования, поскольку само является производным на основе существительного рус, обозначающего светло-тёмной воды: илистой, квёлой, мутной, грязной; болотной, запруженной, стоячей или текучей. И суть лексической мотивации состоит в том, что она уводит исследователя к истокам слова, как идеи концепта, помогает понять психо-механику в грамматической модели словообразования на том этапе эволюционной деятельности сознания, когда всё только начиналось, что применительно к гидрониму означает начало этногенеза. Процесс этот можно уподобить тому, что описывается с волновой и корпускулярной теорией элементарных частиц. Волновая функция состоит в том, что в процессе этногенеза народ, живущий по берегам одноимённой реки, находится везде и одновременно нигде, а распространение народа ограничено пределами самоназванной страны. Корпускулярная функция в таком процессе локализует пребывание этноса в ограниченном месте и в определённое время при различных обстоятельствах. Поэтому исторические карты отражают лишь корпускулярную функцию этногенеза, отчего народное самоназвание русских городов и весей перемежается с традиционно местными названиями племён и экзоэтнонимами, например, река Полота, племя полочане, город Полоцк или немецкое название Venden для русских. И тем не менее, самоназвания русского племени вполне возможно проследить вплоть до нашего времени, полагаясь на эту локализующую функцию этногенеза. Польская земля (Польша), связанная с полянами, упоминаемыми в Повести временных лет. Пруссия, территория по берегам реки Русы, Неман, связанная с пруссами, — прибалтийскими руссами, суть немцами, вошедшими в состав Восточной Германии (лат. Borussia), также значатся боруски и бруссы. На немецкой карте Пруссии Хеннеберга (1576 г.) в дельте Немана отмечен топоним Руса или Хольм («Russe sive Holm»). В целом ряде немецких документов XIV века упоминаются «русские сёла» в эстонской области Вик: Вендекуле, Квевеле, Вендевер, а также Russen Dorp близ Вендена в связи с тем, что их жители «русы» возглавили восстание в Западной Эстонии против Тевтонского ордена в 1343-1345 годах. Особенно много «русов» было на острове Эзель (Сааремаа). Шведский историк И. Мессений (XVII в.) в рассказе о событиях 1220 года помещает указанную область Вик «в Руссии». Святое житие Бруннона Квертфурского, Бонифация, пытавшегося проповедовать у пруссов и убитый ими в 1009 году, описывает его визит в Скаловию, Scalvia, к Нетимеру — королю руссов (regem russorum). И эту же область между Мемелем (Неман) и Мазовией Пётр I назовёт «земля Руссия». Рожер Бэкон, умер около 1292 года, в «Великом сочинении» называет Левковию, или Литву, вокруг которой «с обеих сторон» Балтийского моря «расположена великая Руссия». Папа Иннокентий IV в 1245 году обратился с воззванием не преследовать ордена францисканцев к духовенству, в том числе из «провинций Польши, Ливонии, Славии, Руссии и Пруссии». Прибалтийская Вармия, расположенная рядом с Пруссией от реки Эльбинг по Вислинскому заливу, упоминается в целом ряде древнеисландских источников, иногда локализуемая в них на Руси (Ф. Б. Успенский). В «Истории Антиохии и Иерусалима» (XIII в.) говорится, что во время первого крестового похода в битве под Никеей (1097 г.) отличились рыцари из Норвегии, Польши и «Руссии», основавшие одноимённый город в Сирии (Руйят), называвшийся в разных источниках то Руссой, то Россой и тому подобное (Ругия, Руйя, Рурсия). Бенедикт из Питерборо в 1189 году, перечисляя народы в Священной Римской империи рядом с «альпинами» называет «рутонов» и «Рутонию» австрийской Штирии. Фома Сплитский, умерший в 1268 году, упоминая о событиях IV века, помещает именно область с таким названием по границе с Паннонией. И в той же Тюрингии «Русь» пересекается с «Рутенией» (XI в.). В 959 году к правителю Восточно-Франкского королевства, будущему императору Священной Римской империи Оттону I, прибыло посольство «королевы ругов Елены». И в Житиях епископа Оттона Бамбергского, написанных в середине XII века, упоминается как о «Рутении», граничащей с Польшей на востоке, так о «Рутении», которая примыкает к Дании и Поморью. Немецкий хронист XII века Рагевин пишет о Польше, что она «на западе имеет границей реку Одру, а на востоке Вислу, на севере русин и Скифское море». И в 1304 году папа Бенедикт IX обращается к рюгенским князьям как «возлюбленным сынам, знаменитым мужам, князьям русских (Russianorum)». Французский историк XV века Манрик, упоминавший крещение жителей Рюгена в 1168 году, называет остров то Ругия, то Русция, а в XVI веке знаменитый географ Меркатор называет жителей Рюгена рутенами. В русском переводе XVII века остров именуется Русией. В написанном в середине XI века житии германского императора Конрада II рассказывается об изгнании польским князем Мешко II брата Оттона на Русь, которую Виппо, автор жития, называет также Ругией. В немецких документах 1373 и 1385 годов город Любек помещается «в Руссии». В 863 году упомянута Ruzaramarha, «область рузаров» на территории современной Австрии при впадении реки Ибс в Дунай. В июле 1192 года грамота Регенсбургу австрийского герцога Леопольда II перечисляет сборы за проезд купцов «рузариев». Примерно в то же время герцог Австрии и Штирии, Оттокар IV, в уставе городу Эннсу назначает размер платы за провозы соли «на Русь» и «из Руси». Гильдесгеймские анналы 1031 года называют сына венгерского короля Иштвана I Имре (Генриха) dux Ruizorum, то есть «герцогом Рузии» (венгры долгое время соперничали с Баварией за территорию Австрии). В некоторых средневековых поэмах упоминаются вместе и Русь и «аморавы», а европейские хроники включают в состав Моравии со времён князя Святополка (871-894 г.г.) «Руссию», а иногда наряду с Польшей и Хунгарией. Или в начале IX века так называемый Географ Баварский, помимо того что называет руссов рядом с хазарами Восточной Европы, также перечисляет племена с корнем рос в междуречье Эльбы и Салы: Атторосы, Вилиросы, Хозиросы, Забросы. Устав турнира в Магдебурге, солидный источник, написанный около 935 года, вторит более чётко, где в числе участников турнира значится некий Bilmarus, princeps Russiae, и выступающий под знаменем герцога Тюрингии Оттона — Radebotto, dux Russiae, соответственно князь и герцог «Руси». В свою очередь английские хроники гласят, что в 1016 году сыновья убитого английского короля Эдмунда Железнобокого бежали от короля Кнута Великого в королевство ругов, regnum Rugorum, которое они называли «Руссией», Russiam. Но писавший об истории англов спустя столетие Жаффрей Геймар сообщал, что беглецы упомянутую ту Руссию проезжали «за пять дней», дабы попасть в Венгрию, поэтому Тюрингия вполне годится для подобного путешествия. Тем больше представляет интерес, что в более старшем из имеющихся списков поэмы Геймара вместо Руссии уже названа Сусия, земля славянского племени сусов (англ. suxes, саксы), живших в северо-восточных пределах Тюрингии. И анналист Саксон Грамматик под 1040 годом сообщает о прибытии в Альтштедт, в Тюрингии, к Генриху III посольства от «русов» с большими дарами. И он же под 1062 годом пишет о браке графини Кунигунды из Орламюнде и «короля русов». Орламюнд — это город на востоке в области Тюрингии на реке Сале, в землях лужицких сербов, непосредственно примыкающий к известному здесь позднее княжеству или графству Reuss! И в 1080 годы, как сообщает тот же Саксон, сын маркграфа Северной марки Удона III, — Генрих, обручился с дочерью «русского короля», которая в католичестве получила имя Адельгейды. В 1086 году Генрих IV будучи императором возвёл в королевское достоинство Вратислава II Богемского, подчинив ему маркграфов силезского, лужицкого и «русского», что увязывается с информацией пражских хроник о том, что Чехия получила от императора область «сорбов» (нем. sorb, лужицкий серб), располагавшуюся от Тюрингии до Одера. Если верить папской булле 1191 года бременскому архиепископу, какая-то «Рутения» существовала в области близ будущей Риги (епископия Икскуль). По замечанию некоторых из исследователей есть созвучие с Русью/Ругией в ряде средневековых топонимов на Западных Балканах, включая название знаменитого адриатического порта в Рагузе, ныне Дубровник, и соседней сербской области Рашка, Raska. И в одном рассказе путешественника IX века, представшего перед английским королём Альфредом Великим, упомянуто, что «река Данай течёт в землю на юг, или на запад от алтарей Александра, народа Roschouasko». Снорри Стурлусон говорит о неких «уструшанах» как о народе, поселившемся в устье Танаксвиля, которые долго и трудно воевали с Александром Македонским. Совсем иначе восточные и арабские авторы представляют себе основную хронику раннесредневековой Руси. Когда персидский царь Хосров I (531-579 г.г.) возводил стену в Дербенте, рядом находились «турки», «хазары», «русы». В VII веке арабский полководец Сюраге, покоривший Северный Азербайджан, перед следующей частью похода на Дербент заявил, что идёт «против хазар и русов». Позже начальник Сюраге, Абдуррахман, выслушал жалобу правителя Ширвана на то, что его беспокоят набеги «с одной стороны руссов, с другой хазар». Арабский историк, описывая хазарскую столицу Баланджар, располагавшуюся на реке Сулак (VII-VIII в.в.), уточняет, что она расположена «около Русса». В 836-847 годах один из первых арабских географов, описывая гору Кавказа между Дербентом и Дарьяльским ущельем, упоминает, что с севера к центру этой горы прилегает другая (гора), для которой возможно прочтение как «Ruthiya», Русийя, с которой начинается река «Друс». Арабский автор Ибн-Хальдун, писавший в XIV веке, основываясь на более старых источниках, поместил «Русь-тюрк» рядом с Азербайджаном. В анонимном сочинении, составленном в конце X века в Северном Афганистане, говорится о «некоторых из русов», о части жителей города, расположенного на востоке страны славян, которые «похожи на русов», что к северу от внутренних булгар возвышается «Русская гора» и что они «находятся в состоянии войны со всеми русами», продолжая торговые сношения со всеми, кто живёт вокруг них. И что «на восток от страны русов горы печенегов, на юг река Ruta», и «Куяба — город русов, ближайший к мусульманам», «река русов проходит среди славян, направляясь к востоку до самой границы русов, а потом протекает мимо трёх русских городов… и впадает в реку Итиль». В начале X века Ибн-Русте пишет о них: «русы живут на острове», а «царя русов зовут хакан-рус». Масуди в X веке сообщает о русах, живущих на Чёрном море, которое получает от них название «Руского» и «в стране русов имеется богатый серебряный рудник». Джайхани в то же время говорит о трёх центрах русов «Куяба, Славия, Артания»; последняя из них «недалеко от хазар», а Балхи (ок. 850-930 г.г.) вторит ему, рассказывая о трёх племенах русов более подробно. Идриси к этим трём видам добавляет ещё два вида русов, живущих по соседству с Венгрией и Македонией, а на его карте XII века значится река «Русь-тюрк». В середине X века Истахри также пишет о трёх группах русов, последняя из которых, Арсания, находится между Хазаром и Великим Булгаром, граничащим с Румом. Согласно ему «близ Хазарии живёт на берегах Ателя [т. е. Волга] народ бертас, но земля этих людей прозывается в общем Козарскою, Русскою либо Серир», или «русы, народ варваров, живущий в стране булгар между ними и славянами по реке Итиль [т. е. Волга]». В XI веке Бекри подробно говорит о русах и упоминает также брусов, из которых первые совершают морские набеги на вторых. «На запад от русов есть город женщин», русы «островитяне и обладатели кораблей», «граничат с морем», «язычники», «каждые двести лет приходят в Андалус», а река «Итиль течёт к ним от русов». Калгари (70-е г.г. XI в.) локализует «рус» на северо-западе Каспийского моря, а «на север от Руси» локализует славян. Мискавейхи поддерживает его, повторяя о том, что «страна русов соседствует с Каспийским морем». Еврейский сборник Иосиппон X века, Иосиф бен Гурион, помещает русов сразу где-то на условном «востоке», на берегу Каспийского моря, и «западе» по великому морю, Океану, рядом с англами и саксами. Географ Баварский в том же сочинении, в котором он упоминает племена с корнем rus в Германии, помещает племя неких ruzzi в обширной области между Днестром и Доном, хазарами и уличами. Заключить всё хотелось бы словами самого автора Повести временных лет, отвечающими на поставленный им же вначале вопрос, «откуда есть пошла русская земля», — «от земли Англяньской [Западная Европа] до жребия Симова [Каспий]», имея в виду обширные просторы западной, центральной и восточной части Великой Русской равнины, включающей южнорусские степи и северорусские окраины.

Нельзя не отметить, что позднейшие исследователи, среди которых в основном это были археологи, не находя фактов, объясняющих наличие киевской Руси в прикаспийских областях, предполагали, что эта другая «Русь» — искажённое и не имеющее отношения к позднейшему Киеву местное название. Ещё позднее и вплоть до нашего времени археологи вообще стали отрицать какую бы то не было Русь, которая по их мнению археологически никак не связана с областью Киева-на-Днепре, в том числе многочисленные описания западноевропейской «Руси». Историки Древней Руси постепенно подхватили некорректные выводы и поэтому сегодня никто и ничего не знает ни о какой такой другой Руси, кроме «украинской». И огромная территория, в которую не укладывалась «Киевская Русь», исходя из тех же археологических рассуждений и умозаключений, была отдана на откуп неким несуществующим в природе и в истории «балтам» или в ряде случаев «угро-финнам». Но дело в том, что археологически присутствие в Восточной Европе третьей привнесённой сущности, балтов, не прослеживается, поэтому взоры были направлены на лингвистов, от которых ожидали разве что лингвистического чуда, которое по видимому и произошло, так как концепция «балтийского» (читать: «угро-финского») происхождения «Руси» дополняется странным образом «украинской». После чего дело осталось за прикаспийской и черноморско-азовской Русью, которые перешли в сферу влияния «иранской» концепции происхождения. Всё это наложило свой отпечаток на этимологию слов русского языка, которую обычно стремятся возвести к древнейшему слою «балтийской» и «иранской» лексики, если это возможно. В противном случае возводят к «тюркским», «семитским», «германским», «романским» и прочим концепциям происхождения русского языка, который по твёрдому убеждению умеренных и не очень русофобов и славянофилов, появляется сравнительно с ними весьма поздно, не ранее VI века, когда в западноевропейских источниках впервые фиксируется этноним «славяне», sclavini, где-то на Балканах. Но какое отношение имеют эти самые славяне ко всем русским, — то великая тайна есть! Отсюда имеем то, что имеем: с точки зрения балтийской теории самоназвание Руси является заимствованием из финского ruotsolainen, а с точки зрения той же иранской теории этноним «русь» заимствован из латинского rhoxolani или древнегреческого ‛ροξολάνοι, в которых интересующая нас основа возводится к древнейшему слою однотипной лексики, связанному с прилагательным русый, известным ещё в греческом и латинском языках в значении «светлый». Но ни одна из этих теорий не придерживается исконно местного происхождения этой основы и потому все противоречия, которые перманентно возникают в рамках каждой из них по отдельности, принципиально не устранимы. Однако в рамках славянской теории происхождения собственно русского племени обозначенные выше противоречия разрешаются более менее определённо.

Контекстом для письменных источников является тот исторический факт, что наиболее ранние свидетельства, упоминающие какой-либо народ по его имени, мало что значат и совсем ничего не говорят о нём, исходя из теории этногенеза. Применительно только к этнониму русь/рось, это может означать некий народ, который восточными или арабскими авторами, древнерусскими летописцами и западноевропейскими хронистами был упомянут по случаю и необходимости с одной целью, чтобы своевременно зафиксировать очевидные для всех события. То есть народ, под одним и тем же именем много раз появлявшийся то в одной, то в другой вселенной и обживавший в течение не одного и не двух поколений то одну, то другую ленную сторону, может быть упомянут всего лишь однажды в каком-либо источнике, не говоря уже о многократном его упоминании. Стало быть искать прародину русского народа на столь огромной территории кажется нескончаемым занятием, как если бы стали искать ту единственно возможную большую или малую реку, с которой пошла в широкие массы Русь изначальная. Поэтому в доисторический период Руси таких рек могло быть ни одна и не две, а три или даже больше и их количество в какой-либо местности в последующем никак не указывает на прародину, а только лишь усугубляет её. Тем более, что в таком случае конечно речь идёт не о происхождении русского племени и языка славянского, а только о его названии, причём одном среди многих, учитывая и то, что типовое название рек может меняться, если рядом бок о бок с русскими проживает далеко неродственный этнос и даже покрываться его гидронимом и если угодно этнонимом. Однако представляется возможным очертить границы допустимой ойкумены на территории, исторически возникшей, но уходящей за горизонт событий древнейшей Руси.

Совокупность приводимых источников достаточно широко локализует Русь на территории, картографируемой в пределах Великой Европейской равнины. Но в данном контексте исследователя может интересовать только восточная часть описываемой в них территории, в то время как западную нужно держать в уме. Как ни странно, другое название этой обширной равнины в Восточной Европе перекликается с самоназванием русского народа и также известна как Русская равнина. Она простирается от побережья Балтийского моря до Уральских гор и от Баренцева и Белого морей — до Чёрного, Азовского и Каспийского. Граница Восточно-Европейской равнины на западе условно проходит по берегу Вислы, на северо-западе равнина ограничена Скандинавскими горами, на юго-западе — Судетами и другими горами центральной Европы, на юго-востоке граничит с Кавказом. На данной территории полностью расположены Белоруссия, Латвия, Литва, Эстония, Молдавия либо частично такие страны как Россия, Казахстан, Украина, Финляндия, Польша и Румыния. Равнина состоит из возвышенностей с высотами 200-300 м над уровнем моря и низменностей, по которым текут как большие, так и малые реки. Средняя высота равнины — 171 м, а наибольшая — 479 м. В пределах Восточно-Европейской равнины отчётливо выделяются три полосы: центральная, северная и южная. Через её центральную часть проходит чередой полоса величественных возвышенностей и смежных им низменностей: Среднерусская, Приволжская, Бугульминско-Белебеевская и Общий Сырт. И к северу от этой полосы преобладают низкие равнины, на поверхности которых гирляндами и поодиночке располагаются более мелкие возвышенности. Также с запада на восток и северо-восток там тянутся, сменяя друг друга, Валдайская, Смоленско-Московская возвышенности и Северные Увалы. По ним в основном проходят водоразделы между Северным Ледовитым, Атлантическим бассейном и внутренним бессточным Арало-Каспийским. От Северных Увалов территория понижается к Белому и Баренцеву морям. Южную часть Восточно-Европейской равнины занимают низменности, Прикаспийская, Причерноморская и другие, также разделённые невысокими возвышенностями, Ергени и Ставропольская. На формирование всего ландшафта весьма существенное влияние оказывалось в период общего оледенения. И наиболее сильно это воздействие проявилось в северной части равнины, в результате чего там возникает много древних озёр, болот и водотоков. В южной, юго-восточной и восточной частях, подвергнутых оледенению в более ранний период, эти последствия сглажены эрозией. Самой увлажнённой частью равнины является полоса между 55-60° северной широты (Валдайская и Смоленско-Московская возвышенности), где ежегодная сумма в осадках достигает 700-800 мм на западе и 600-700 мм на востоке. В северной части равнины осадков выпадает гораздо больше, чем их испаряется в данном режиме температуры; в зимний период на всей территории образуется покров снега. На северо-востоке равнины его высота достигает 60-70 см, а залегание продолжается до 220 дней в году, на юге — 10-20 см и 60 дней. Русская равнина обладает развитой озёрной и речной сетью, частота и режим которых меняются вслед климату с севера на юг. И то же касается степени заболоченности на всей территории, также глубины залегания и качества грунтовых вод. Большинство восточно-европейских рек текут преимущественно в двух направлениях: север и юг. Реки северной покатости текут к Баренцеву, Белому и Балтийскому морю, а реки южной покатости направляются к Чёрному, Азовскому и Каспийскому морю. Основной водораздел между реками северной и южной покатости лежит протяжённостью с запада и юго-запада на восток и северо-восток, проходит по болотам Полесья, Литовско-Белорусской и Валдайской возвышенностям, и по Северным Увалам. Наиболее важный водораздельный узел лежит на Валдае, — здесь в непосредственной близости находятся истоки Западной Двины, Днепра и Волги. Все реки Восточно-Европейской равнины относятся к климатическому оптимуму — преимущественно снегового питания с весенним половодьем либо положительным балансом влаги для рек северной покатости. В северной части Восточно-Европейской равнины при годовой сумме осадков 400-600 мм в зоне тундры фактическое испарение с поверхности земли составляет 100 мм и даже меньше. Вследствие большого стока, гребень которого проходит по внутренним районам Карелии (северное побережье Онежского озера), по среднему течению Северной Двины и верховьям Печоры, реки северной покатости многоводны; и занимая меньше половины площади Русской равнины (37,5%), они дают более половины её общего стока, до 58%. Помимо снегового, значительное влияние оказывают дождевые и грунтовые виды питания. Реки южной покатости текут по Русской равнине в условиях значительного испарения и малого количества выпадающих осадков в сравнении с реками северной покатости, что приводит к сокращению стока от 150-200 мм на севере до 10-25 мм на юге. Объём речного стока определяет маловодность рек южной покатости и его крайнюю в течение года неравномерность: максимум его приходится на краткий период весеннего половодья. Много озёр находится на хорошо увлажнённом северо-западе, в то время как юго-восточная часть равнины, наоборот, почти лишена озёр, так как получает мало атмосферных осадков, и обладает к тому же сформировавшимся эрозионным рельефом, лишённым замкнутых котловинных форм. Ледниковые и тектонические озёра распространены в Карелии, Финляндии и на Кольском полуострове, образуя настоящую озёрную страну. Озёра в этой области, часто величественные, распространены по тектоническим впадинам, углублённым и обработанным ледником. Область моренных озёр совпадает с геоморфологией области аккумуляции валдайского ледника. В неровностях моренного рельефа разбросаны неглубокие, небольшие по площади озёра. Самые мелководные из них усиленно зарастают тростником, камышом, рогозом, осокой, что поглубже затягивается сплавиной, заболачиваясь. По берегам Балтийского моря разброс лагунно-лиманных озёр чередуется с озёрами в местах развития карстующихся пород девона (юго-запад) и карбона (северо-восток). Внутренние центральные и южные районы Восточно-Европейской равнины лежат за линией оледенения за исключением северо-запада, покрывавшегося днепровским ледником, и как следствие ярко выраженного эрозионного рельефа, озёра в этой области редки. Обыкновенны лишь пойменные озёра по долинам рек, редко можно встретить карстовые и суффозионные озёра. И области лиманных озёр расположены со стороны двух приморских низменностей, Причерноморской и Прикаспийской. Под лиманами, ильменями, тут понимаются озёра различного происхождения. Лиманы причерноморской низменности представляют морские заливы (устья рек в прошлом), отгороженные от моря песчаными косами. В Прикаспийской низменности ильмени представляют собой слабо оформленные понижения, с приходом весны заполняющиеся водой от впадающих туда рек, которые летом превращаются в болота, солончаки, сенокосные угодья. Поэтому северная часть пласта Восточно-Европейской равнины по причине климата является страной тысячи рек и озёр. Только на территории Карелии установлено около 44 тысяч озёр площадью от 1 га до нескольких сот и тысяч квадратных километров. А на территории Финляндии насчитывается 190 000 озёр, которые занимают около 1/10 части площади страны, приблизительно 60 000 из них имеют площадь от 1 га и более. В бассейнах самых больших рек русского севера текут десятки или сотни тысяч более мелких рек (до 10 км), притоков и водотоков. Так, в бассейне реки Волги с площадью водосбора 658,9 тысяч квадратных километров к месту слияния с Камой (536,9 тыс. кв. км.) образуется 66,5 тысяч рек против 73,7 тысяч в бассейне реки Камы. Площадь водосбора одной из величайших рек на Русском Севере, Северной Двины, составляет около 360,7 тысяч квадратных километров — это два Днепра или три Дона — и имеет около тысячи притоков. Половину из вод Белого моря составляют воды, принесённые Северной Двиной.

О великих северных горах много писали древнегреческие авторы, называвшие их Гиперборейскими. Они рассказывали, что таковые горы находятся на севере и протянулись с запада на восток, являясь северной границей Великой Скифии. Такими они изображались на одной из первых карт земли Гекатея Милетского (VI в. до н. э.). О далёких северных горах, протянувшихся с запада на восток, не упоминая их названия, писал Геродот. Аристотель подобно Гиппократу писал, что Гиперборейские горы находятся за крайней границей Скифии, под самым созвездием Медведицы, и что оттуда берут своё начало больше всего рек. Либо в другом месте Аристотель, не упоминая названия северных гор, говорит о том, что самое сильное течение рек на земле исходит от возвышенностей на севере. Древнеримский историк Юстин уточняет: «Скифия простирается в восточном направлении и отграничена с одной стороны Понтом [т. е. Чёрное море], но с другой — Рифейскими горами и сзади — Азией и рекой Фасис [т. е. Риони, что на Кавказе, Грузия]». Клавдий Птолемей (II в. н. э.) суммировал данные о горах Рифейских, поместив их координаты между 63°-57°30′, причём с Рифейскими горами граничила область расселения саваров [т. е. северяне?] и борусков [т. е. пруссы?]. В Орфической аргонавтике сказано, что Рифейские горы закрывают солнце киммерийцам [т. е. народ Северного Причерноморья]. Аристотель был убеждён в том, что к северу земля поднимается, так как солнце там ниже, чем на юге. Согласно «Периплу» Маркиана с Рифейских гор «между Меотийским озером [Азовское море] и Сарматским океаном [Балтийское море] текут реки Хесин и Турунт». По Филосторгию с Рифейских гор стекает река Танаис [Дон либо Северский Донец], а у подножия их живут невры, отождествляемые им с гуннами. Помимо того, что эти Рифейские горы, согласно античным авторам, протянулись с запада на восток, и Геродот и Аристотель утверждали, что оные делят землю ещё по сторонам света, на север и на юг, а в древнейших текстах Ригведы и Авесты к тому же являются водоразделом, как природной границей рек, текущих в северные моря и впадающих в южные. В связи с этим уместным кажется привести сообщение арабского географа Идриси о горах, которые в его «Географии» находятся на крайнем северо-востоке Европы «от моря Мраков и до края обитаемой земли», и с которых берёт начало река «Русийя» и её шесть наиболее крупных притоков, также берущих начало на этих великих горах. Из всех рек только лишь одна Волга подходит под это описание «русской реки» с её шестью большими притоками, берущими начало где-то на северных горах: Кама, Вятка, Ветлуга, Унжа, Кострома и Шексна. И если предположить вслед за древними географами и современной гидрологией, началом Волги Каму, то её исток начинается действительно с Увалов, а не с Валдая, учитывая, что древние могли и не проводить различий между отдельными возвышенностями, полагая их единой горной грядой, на что указывает и этимология Рифейских гор (риф «гряда подводных камней»), тем более и Валдайская и Смоленско-Московская возвышенности объединяются в один ряд с Северными Увалами, представляя, как было уже сказано, север Восточно-Европейской равнины с преобладанием низких равнин, и на поверхности которых гирляндами тянутся одна за другой эти самые возвышенности, более мелкие по сравнению с центральной полосой, и по которым в основном проходят водоразделы между Северным Ледовитым, Атлантическим и внутренним бессточным Аральско-Каспийским бассейнами, начиная с 57 параллели северной широты. Сравнительно же с ними Уральские горы ориентированы строго с юга на север, являясь границей между условным западом и востоком, отнюдь не севером и югом, а следовательно с них не берут начало одни из самых больших рек Восточной Европы, такие как Волга, Днепр, Дон, Западная и Северная Двины. Приполярный Урал, Камень, на 65° северной широты имеет северо-восточное широтное направление и на этой же широте от так называемых Трёх Камней отходит Тиманский кряж, который объединяется с Северными Увалами, которые в свою очередь являются «аномалией Русской равнины», ведь более высокие возвышенности (Среднерусская, Приволжская) средней полосы уступают им место главного водораздельного пояса земли, так как возникли в новейшее, неогенчетвертичное, время — когда Северные Увалы уже существовали и были водоразделом бассейнов Северных и Южных морей. По этой единственно причине традиционные для разных авторов упоминания неких северных гор, с которых начинается течение великих рек и их притоков, Гиперборейских и Рифейских гор из древнегреческих и латинских источников, Меру и Хара из Ригведы и Авесты, должны быть соотнесены именно с Русским Севером или той стороной Восточно-Европейской равнины, которая находится на широте 59-65 параллели и известна как Северные Увалы и Тиманский кряж. На что также указывает происхождение латинской основы в названии гор, riph, сохранившейся в немецком Rif и голландском riff, как означающие подводной горной гряды и рифт, крупный тектонический разлом в земной коре. То есть и Рифейские горы прозвались так оттого, что они представляют собой не плотно прилегающие хребты высокогорных снежных вершин, а именно гирлянды, что в виде чередующихся возвышенностей и низменностей расположены то тут, то там по всей северной полосе Восточно-Европейской части равнины, начиная от Балтийского побережья, Сарматского океана, и до Уральских гор, Камня. Такое многократное напластование возвышенностей, как бы плодовыми гроздьями, в диалектах русского языка имеет однотипное обозначение, ряса-рясой и рясный (густой, обильный, частый, плодоносный). Поэтому, когда в тексте встречается такое типичное горное название как Ruthiya, «Русийя», при описании Кавказа между Дербентом и Дарьяльским ущельем, с которой начинается река «Друс», и по этой причине никак не связанная с Рифейскими горами, тогда речь может идти скорее всего о какой-то другой возвышенности, которая непосредственно прилегает к Кавказу, а именно Ставропольской в Среднем Предкавказье. Когда в другом тексте, источник X века, говорится, что к северу от внутренних булгар возвышается «Русская гора» и что они «находятся в состоянии войны со всеми русами», то речь должно быть идёт о какой-нибудь возвышенности на Русской равнине, в зависимости оттого, где находятся эти самые «внутренние булгары», причём не исключается её непосредственная связь с Рифейскими горами. И вот тут очень важный момент, на который до сих пор никто не обращал внимания! Название равнины «Русская» как и гор, расположенных на ней, не связывается с самоназванием русского народа и не приурочивается только лишь к рельефу и геологическому строению Восточно-Европейской равнины, но к природным зонам (тундра, тайга, смешанные и широколиственные леса) и гидрографии. И таким образом мы подошли к тому, что однотипные названия имеют не только реки, горы, города, веси, но и вся эта земля на всём её обширном пространстве. Соответственно и многочисленный народ также получает своё название по той стране, которую он повсеместно и зачастую населяет, то есть русский народ. На различных языках название данной страны звучит приблизительно одинаково: казахском Ресей, монгольском Орос, английском Russia, валлийском Rwsia или венгерском Oroszország. И очень важно обратить внимание на то, что носители этих и других языков называют данным этнонимом не собственный, а какой-то другой, чужой им и неродственный народ. Да и сами эти языки между собой во многом будут различными, а некоторые из них далеко не близкородственными для того, чтобы можно было с уверенностью сказать, кому из них принадлежит по праву обладание национальным достоянием, которое обычно приписывают латинскому языку, хотя в древнеримских источниках топонимы Rossia/Russia не встречаются, но они фиксируются лишь в западноевропейских хрониках, на латинском языке написанных, что не одно и то же. С таким же успехом можно было бы приписать подобное право и любому другому языку, где они известны раньше всего. Однако и в этом случае ни один источник, каким бы древнейшим и авторитетным он не был, не способен передать всей предыстории этнонимов, — ведь для этого необходимы другие методы познания.

Триста лет политического спора, к которому сразу присоединились историки и позднее лингвисты, ещё позже археологи, не имеет срока давности потому, что международные отношения, возникшие к концу XX века, мало чем отличаются от ситуации начала XVI века. И это тем более верно потому, что политика стран имеет мало чего общего с той отраслью научного знания, которая обыкновенно относится к гуманитарной области. Государственные деятели по возможности стараются подчинить своей политической воле не только население страны, но и науку, и образование, исходя из конъектурных соображений о национальной безопасности и корыстных побуждений. И поэтому все дискуссии о том, с чего начинается родина и откуда появился русский народ, чаще всего политически ангажированы и националистически завуалированы. Хуже того, что с годами грань между дискуссией и новой реальностью размазывается, и бывает трудно уже что-то поделать или изменить. Такого рода проблемы, которые не имеют быстрого решения, являются системными и коренятся глубоко в прошлом, так как решение компилятивных незадач равносильно хакерской атаке, ломающей систему. В связи с этим любые ответы на поставленные вопросы стараются как можно больше сгладить, так что проблема становится сложной, но её решение невозможным. Вот и в нашем случае экспонента морфемы, — это недостаточно изученное явление, если не сказать совсем неизученное. Отсюда и вся путаница в решении реальных проблем, связанных с чередованием переменных гласных о/у в корне, и мнимой, — ъ/у. Отсутствие решения усугубляется таким образом, что число морфов по признаку рос/рус/ръс увеличивается экспоненциально с другими языками и диалектами или их говорами. И как следствие, приходится иметь дело ещё с экспонентами тех же морфов rog/roh/rosch или их вариантов hros/rhos/rohs с колоритом местных говоров rox/ruots/roth, или тому подобное rosz/roz/rozz, не говоря уже о тех случаях, когда модуль переменного гласного переходит в нулевую фазу rs/rz/rt, давая неоднозначные формы аорсы, эрзя и трансформы Артания, Рутения, последние из которых имеют место только в русскоязычной литературе как ретрансляторы, — потому что речь в последних случаях идёт о приблизительной передаче глухого межзубного согласного «th» недостаточными средствами русского языка, в которой греческая буква, — тета «θ», равносильна идентичным фонемам в арабской и английской письменной традиции и поэтому оправдано прочтение древнего названия северных увалов как «Рисейских», территории Arthania как «Арсания», Ruthenia как «Русения». Не меньше вопросов появляется по поводу дифтонгов ou/uo. Но если в первом случае проблема разрешается сама собой, так как форма роусь зафиксирована по письменным источникам, то во втором она фиксируется только в диалектах Русского Севера, ruoitsi, и на восточно-финских диалектах, ruotsi. И если один из них в древнерусской грамматике получает оформление в виде лигатуры как «u»-с петлёй, то другой как обратная форма первого никак не представлен. Но методом исключения было допущено, что этот второй дифтонг древнерусской и древнегреческой грамматики представлен в виде лигатуры ω как «o»-мега, — идея, которая решает проблему чередования долгих гласных, примиряя между собой полярные точки зрения, противоречия по которым принципиальны и по всей видимости неустранимы без этого нововведения. И проблема, связанная с чередованием ъ/у, является безосновательной и нелогичной, ведь в её текущей постановке она рассматривается на примере двух названий для одной и той же реки, Ръсь/Рось, следовательно и проблема должна состоять в чередовании ъ/о, и в то же время надуманной и мнимой, так как её решение стараются найдти в рамках актуальной проблемы с дифтонгами, хотя бы решалась она в правилах древнерусской диалектологии или даже орфоэпии. А точнее, если чередование ъ/о имеет место, то ъ не является о. Если первый аргумент не является вторым аргументом, а в противном случае исключается чередование, то произношение редуцированной формы ближе всего к аргументу [ŭ], как краткому гласному. И так как аргумент [ŭ] не равнозначен [ō], долгому гласному, то второй аргумент не может быть результатом падения редуцированных, но первый закономерно переходит в [y], как в слове рысь, или [ʌ], как в слове роса, и является одним из формантов в череде древних местных наречий. Например, актуальные формы Българ, Болгар и Булгар идентичны, но не равноценны: первая представлена исключительно краткими гласными [ŭ], [y], [ʌ] в различных говорах, а другие две — долгими гласными [ō] и [ū] соответственно, не являясь следствиями той. Поэтому и гидронимы Русь/Рось закономерны и соответствуют чередованиям у/о в правилах исторической грамматики русского языка или его диалектов и говоров: мушка — мошка, стул — престол, муравей — моровей, укрух — крох (ед. ч. кроха, Моск. еванг., 1393 г.), тоулку — толкомъ (Новг. грам., 1416-1421 г.г.), утуйди ут муего угуроду (Новг. обл.), Бугуродица, пумяни (Смол. губ.). В условиях отсутствия орфографической стандартизации в допетровскую эпоху и чрезвычайно большого разнообразия местных говоров, отражённых в той или иной степени в старых книгах, имеют место не только языковые и диалектные, но и местные различия в формате данного этнонима. И решать эти проблемы, лишь исходя из принятых ранее стандартов в пост-петровское время и позднее на пост-советском пространстве, представляется делом неблагодарным. Эталон языка, под которым обычно понимается стандартный литературный язык, как правило исправленный, то есть «очищенный» или «отшлифованный» подобно санскриту, представляет собой формат адаптации в условиях полидиалектного общества, когда выбирается исключительно простая форма речи, доступная в плане содержания практически любому носителю. Потому литературный язык — это всегда способ адаптации к новой реальности в изменившихся условиях. С формальной точки зрения, базой для такой адаптации является койне — язык преимущественных носителей. Или на примере русского литературного языка преимущественными носителями устной речи являются скорее представители южнорусских говоров, а вот письменная речь унаследована от представителей уже северорусских говоров, то есть акающий разговор, но окающее написание. Это значит, что могут быть другие формы обозначения русского народа, кроме тех, что предложены, и что чередование ъ/о не является результатом падения редуцированных, но орфоэпии, отражающей диалектные различия на письме. Это многое может объяснить, в том числе шведское название ryska для ижоры и води, как русских в Ингерманландии, и восточное название финнов, лютеран по вероисповеданию, страны Финляндии и топонима Rydzaland из Тидрексаги (V в.), название народа родзь и деревень Родзь, Рудзь, Радзь, Радзин, летописи Радзивила, фамилию Радзинский. В разделении славянской группы народов по географическому принципу — на восточных, западных и южных, недостающим звеном кажутся славяне Русского Севера, северные славяне. На карте Московии И. Буссемахера (Кёльн, 1600 г.), списанной по карте С. Герберштейна 1546 года, на широте 65 и 66 северной параллели за Гиперборейскими горами отмечается Alba Russia либо Rossia Biancа (Венеция, 1548 г.) на широте 59-61 параллелей, чуть южнее Югры (Унгарии) Rythay lago «Русский залив» [т. е. Карское море]. Карты пестрят русскоязычными топонимами на высоких северных широтах, но правда в латинской транслитерации, что представляется не менее интересным: Nouogardia (на 62° с. ш.), Moscouia (на 59° с. ш.). На этих картах можно найдти ответы на многие вопросы о России, которые возникают при чтении восточных и западноевропейских источников, и не все эти сообщения упираются только в Новгород-на-Ладоге или в Киев-на-Днепре. Река «Volga» на них отмечается как Rha, а именно эта форма записи может варьироваться как Rъsa*; река Иртыш, левый приток Оби, как Arthanisa. Помимо европейской Сарматии, отмеченной на севере Сарматским океаном, Рифейскими и Гиперборейскими горами, а на западе — рекой Вистулой (Висла) и на востоке Танаисом (Доном), либо на юге, где проходит на широте 47 северной параллели (Чёрное море), имеет место ещё и азиатская Сарматия, которая отмечена на карте Европы Джиакомо Гастальди (Венеция, 1548 г., табула VIII), сразу за Доном и Меотидой (Азовское море). И на этой же карте примерно на одной широте отмечены Alauni, «Алоны», между будинами и скифами и Alanus рядом с Roxolani в Приазовье, недалеко от неких Reucanali; есть народ Reuca у Борисфена. И там же отмечен исток реки Rha на Рифейских горах на широте Северных Увалов. Но самое интересное это то, что так называемые «Riphaei montes» и «Hipperborei montes» картографируются на разных широтах. Первые заканчиваются, вторые только начинаются на уровне 61 северной параллели. Деление на европейскую и азиатскую Сарматию может прояснить многочисленные упоминания о русском народе в различных частях света и о роксоланах в частности, как «русских аланах», а не «светлых», также отмеченных на Русском Севере около Корелы (Allani), Финского залива (Alani), как одноимённых насельниках Алаунской возвышенности. Неудивительно ли, что после того какие-то аланы встречаются на Кавказе и становятся, понятное дело, «кавказскими», а на Пиренеях «испанскими»: Каталаунские поля, как историческая земля готов и аланов, Гото-Алания. И стоит ли удивляться после всего, что идентифицируемый с ними народ был довольно хорошо известен не только в Скандинавии, Аланские острова, но и на Кавказе, согласно сирийской хронике, и на Ближнем Востоке, согласно Библии, или даже в Древней Индии, Rasātāla, согласно Ригведе и Махабхарате. И чего уж там, когда русские аланы к настоящему моменту занимают весьма обширную территорию от Карпатских гор и Балтийского моря до Сибири и Дальнего Востока, являясь по выражению одного из восточных авторов как «враги всему миру», исконное самоназвание которых, начиная где-то с IV века новой эры, официально пытаются стереть из народной памяти, а тем самым и вычеркнуть из истории.

В заключение ещё раз хотелось бы обратить особое внимание на то, что морфы экспоненциально представлены множеством закрывающих фонем по типовому признаку роения. В зависимости от этих фонем, корневой слог открытого типа, ||рГ||, переходит в фазу закрытого типа корнеслога. В алфавитном порядке тип ||рГС|| либо ||рС|| можно представить следующим образом.

1. Фаза ||рГ|| — рай, раять, рея, реять, рой, роить, руина, о. Руя, рыть, рюить.

2. Фаза ||рГб|| — раб, работа, ребята, ребро, роба, робеть, рубаха, рубить, рыба, рябить, рябой, рябь.

3. Фаза ||рГв|| — равный, ревность, рёв, ровный, ров, прорыв, рявкать, рвать, рвота. River (англ.), река.

4. Фаза ||рГг|| — рагу, рига, г. Рига, рог, руга, ругать, рыгать. Raga (др.-инд.), мелодия дождя, для того чтобы собирать тучи, предотвращая засуху.

5. Фаза ||рГд|| — рада, радость, редис, редкий, род, родник, г. Родь, руда, рыдван, ряд, рядить, рдеть.

6. Фаза ||рГж|| — раж, рожен, рожь, рождение, ружьё, рыжий, ряженый, ряжка, ржать, ржавый.

7. Фаза ||рГз|| — раз, разиня, разить, изразец, разный, резать, резвый, резкий, риза, роза, розга.

8. Фаза ||рГк|| — рак, ракита, раковина, река, рекать, рекло, рок, рокот, рука, рукав, рык. Рикведа (др.-инд.), живой источник Вед, устная форма передачи древней традиции, включающей 40 аспектов или ответвлений. Rakta (др.-инд.), кровь.

9. Фаза ||рГл|| — рало, ролик, руля, рыло.

10. Фаза ||рГм|| — рама, рамо, раменье, ремень, ремство, г. Рим, ромода, ромонь, ромух, ромша, рым, румяна, рюмить, рымбать, рымза, рымонить.

11. Фаза ||рГн|| — рана, рано, ренка, ринуться, р. Рона, ронко, роня, ронять, руна, руно, рынок.

12. Фаза ||рГп|| — рапа, рапс, репа, Рипейские горы, ропа, ропака, ропоть, роптать, рупас, рыпаться, ряпуха. Rip (англ.), отбойное течение.

13. Фаза ||рГс|| — расевой, расеец, Расея, реса, республика, риск, ристать, росомаха, ростоша, ростуха, русак, руслень, рустов, рысь, рыск, рыскать, ряса, ряснуть. Rasa (др.-инд.), плазма крови. Rusya (др.-инд.), прекрасная, украшенная.

14. Фаза ||рГт|| — рать, ратарь, ратовище, реть, ретивый, ретис, ретовать, ритина, рота, рот, рута, р. Рута, рутиль, рутина, рутка, рытвина, рютить, рятовать.

15. Фаза ||рГф|| — Рафик, рафинад, рефет, риф, рифа, рифма, Рифейские горы, рифт, Руфь.

16. Фаза ||рГх|| — рахать, рахит, рахел, рахоба, рахман, рехнуться, рихома, рохкать, рохкач, рохля, рохлый, рух, рухнуть, рухомый, рухольная, рыхлый, рюхать.

17. Фаза ||рГц|| — рыцарь, рцы.

18. Фаза ||рГч|| — раченье, рачина, рачительный, рачкнуть, речь, речка, роча, рочить, ручаться, ручей, рычаг, рычать, рячкнуть.

19. Фаза ||рГш|| — раш, рашить, рашкет, рашкуль, рашпиль, рашпля, реш, решать, решка, решма, рошпанка, рушить, рушник, рюш, рюшать, ряшиться, ряшка.

20. Фаза ||рГщ|| — рещи, роща.

P. S. На Британских островах сохранились многочисленные местные названия. Russ Hill (нагорная местность в графстве Surrey) и Rusland (деревня в графстве Cumbria; с одной «s»). Russland (название природной зоны на самом большом из Оркнейских островов; с двумя «ss»), Rusk Holm (небольшой остров в системе данных островов). Ros (река и город на карте XVI в. Г. Лили, современная река Wye); Ross-on-Wye, современный город на этой реке. Ross (деревня в графстве Northumberland). Roslin (либо Roslyn, Rosslyn), деревня в графстве Midlothian, Шотландия. Ruskie, деревня в графстве Stirling, Шотландия. Rossia (на карте Г. Лили) как территория Шотландии наряду с Moravia! Rosland (на карте XVII в. Р. Гордона), поселение в Шотландии, там же Ross, земли на севере Шотландии (нынешний западный и восточный Росс). Rutland, самое маленькое графство в Англии. Roughton, деревни в графстве Norfolk и Линкольншир. Ruthin, город в графстве Денбишир (Denbighshire), известный тем, что племена селились здесь задолго до римских завоеваний.